Цитаты из книги Елены Якович "И Бог ночует между строк"
Режиссер-документалист Елена Якович сняла замечательный четырехсерийный фильм о выдающемся ученом, профессоре нескольких университетов, филологе, антропологе, семиотике и поэте Вячеславе Всеволодович Иванове. В получившемся киномонологе Вячеслав Всеволодович рассказывает о своей семье, отце — знаменитом в советское время писателе Всеволоде Иванове, матери — одной из любимых актрис Мейерхольда Тамаре Ивановой, соседях по дому литераторов в Лаврушинском переулке и дачному поселку Переделкино, а также о гениях, с которыми он дружил — о Зощенко и Пастернаке, Солженицыне и Бродском, Капице и Сахарове. В октябре в издательстве Corpus вышла книга "И Бог ночует между строк", которую Елена Якович создала на основе этого уникального четырехсерийного киномонолога.
"Если бы человечество было занято интересными задачами, а не уничтожением отдельных своих частей — если не всего себя, — если бы человечество было умнее, я думаю, сейчас бы кинулись изучать дно океана. Но не очень надеюсь, что я доживу до времени, когда этим займутся".
"Комой меня назвала мама, потому что я с самого рождения был шарообразен, скажем так, то есть всегда предпочитал
круглую форму. "Я с детства не любил овал..." Как комок снега. Она всегда именно это сравнение приводила. В общем,
никак не удавалось отвязаться от этого имени. Потом даже в КГБ, когда они других людей расспрашивали, они обычно
говорили обо мне как о Коме. Я очень возмущался. Им уж я никаких прав не давал"!
"Я родился в Москве, как и мама моя — Тамара Владимировна Иванова. Она стала Ивановой из Кашириной. Урожденная москвичка, хотя ее предки пришли из Новгородской области, они были крепостные крестьяне, получившие свободу. Пришли в лаптях и стали потом владельцами текстильной фабрики. Интересно, что Горький тоже из Кашириных: это фамилия деда и матери его, они потом разбирались, выяснили, что это какие-то другие нижегородские Каширины, не имеющие отношения к нашему роду. Отец мой, писатель Всеволод Вячеславович Иванов, наоборот, был человек со скитальческой жизнью. Отчасти поэтому Горький его оценил — потому что отец мой тоже прошел через этап такого бродяжничества, как молодой Горький".
"Мама стала близкой подругой Бабеля примерно в 1925 году. При этом Бабель не уходил от семьи, с которой он жил тогда
в России. Вообще, по маминым рассказам, он был большой фантазер, выдумщик и обманщик. И мама нашла у него в кармане
— знаете, такая стандартная ситуация, которая иногда случается между мужем и женой, — тут, наоборот,
компрометирующей бумажкой была его записка жене: дорогая, как я и говорил, в такой-то день буду на охоте, так что
ты меня не жди. А охота в этот день — его свидание с мамой. Так что она тут заподозрила, что когда он ей
рассказывает, как они будут жить вместе, то не всегда точно воспроизводит свои планы. Ну, какими-то урывками он тем
не менее с ней жил".
"Среди них был Ягода, тогда фактически глава ГПУ. Формально главным был Менжинский, но он уже тогда тяжело болел, поэтому всем заправлял Ягода. И Ягода говорит моему отцу: "Всеволод Вячеславович, я давно хотел вам сказать, что очень ценю вас как писателя. Позвольте выпить за ваше здоровье!" Отец выбивает у него из рук бокал и говорит: "Я с тобой, палач, чокаться не буду". Это вот то, что слышал Груздев и другие, стоявшие рядом в ужасе. Ну, вы представляете, это уже время террора, да? И — "я с тобой, палач..." Ничего не произошло. То есть Ягода позволил этой истории ничем не кончиться и даже, насколько я знаю, потом приглашал моих родителей к себе на дачу, и они ездили".