История: "Каменная ночь" Кэтрин Мерридейл
Кэтрин Мерридейл – писатель и историк из Великобритании, специалист по истории России, сотрудничала с The Independent, The Guardian, London Review of Books и New Statesman. Русский язык начала учить еще в школе, в качестве наказания за неподобающее поведение на уроках французского: учителя таким образом изолировали ее от остального класса. В восемнадцать лет впервые посетила Советский Союз. Самыми известными ее книгами являются "Каменная ночь. Смерть и память в России XX века" (2001), получившая премию Хейнемана и вошедшая в шорт-лист престижной премии Сэмюэля Джонсона, и "Красная крепость" (2013), рассказывающая об истории Московского Кремля, которая удостоилась премий Вульфсона и Пушкинского дома. Борис Акунин, член судейского комитета премии Пушкинского дома сказал, что "Красная Крепость" заставила его "посмотреть на Кремль по-другому – как в замочную скважину. Книга дает ключ к этому замку. Дверь открывается. Я смотрю внутрь, и я понимаю свою собственную страну лучше". Этот особый, неожиданный и нестандартный угол обзора, под которым смотрит на русскую историю Кэтрин Мерридейл, в полной мере характерен и для "Каменной ночи".
Мерридейл взялась за одну из самых сложных и глобальных тем – тему смерти и памяти, и, конечно, XX век нашей истории, к огромному сожалению, дает совершенно феноменальный материал по этой теме. Только с 1914 года по 1953 год колоссальные социальные потрясения, неурожаи и эпидемии унесли жизни более 50 миллионов человек. Совершенно чудовищная цифра – результат целой серии гуманитарных катастроф: революция, Гражданская война, голод начала тридцатых годов, Большой террор, Вторая мировая война. Впрочем, и в "эпохе развитого социализма" у Мерридейл хватает материала для изучения.
Действительно, – пишет Мерридейл, – масштаб насилия страдания и людских потерь в истории России XX века так велик, что возникает большой соблазн предположить, что перед нами общество, деформированное из-за какого-то внутреннего сбоя, причудливого дефекта обычаев, культуры или географического расположения. Но подобное предположение — чистой воды увертка, выдающая нежелание задуматься по-настоящему. В конце концов, гораздо труднее представить себе другую правду: люди, жившие и умиравшие в России и в Советском Союзе в ХХ веке, были ничуть не меньше нас склонны страдать и скорбеть, и их история насилия была порождением не особой национальной эксцентричности вроде любви к шпику, а определенного стечения событий и обстоятельств.
Именно эти события и обстоятельства, а также реакция людей, этими обстоятельствами затронутых, и являются главным предметом изучения автора. Проходя сквозь немыслимые, драматичные и совершенно непредсказуемые повороты истории Советского Союза, Мерридейл постепенно, фрагмент за фрагментом, открывает совершенно апокалиптичную картину тотального страха и всеобъемлющей смерти, которая неумолима и может прийти абсолютно за каждым. И вестниками этой смерти являются сами люди, те, что останавливают черную машину в ночном дворе и суетливо поднимаются по лестнице, те, что заряжают ружье в холодном окопе, те, что подписывают приговор в богато обставленном кабинете. Но работа Кэтрин Мерридейл отнюдь не посвящена исключительно смерти. В ней есть и еще одна, возможно, даже более важная тема – тема памяти. Как со временем менялось отношение к мертвым и как встречали тех, кто вдруг вернулся живым. Герои и враги гражданской войны, пленные и партизаны Великой отечественной, зеки и враги народа.
Мерридейл строит свое исследование не только на архивных данных и научных работах, но и на колоссальном количестве материала, полученного из личного общения с ветеранами Великой отечественной войны, людьми, пережившими сталинские лагеря и прошедшими через депортацию народов. И их голоса, яркие и правдивые, прорываются даже через самую каменную ночь.