От парной избы до городской бани: отрывок из книги Итана Поллока
Книга профессора русской и советской истории в Брауновском университете Итана Поллока "Когда б не баня, все бы мы пропали" — это многогранное, убедительное и увлекательное исследование истории старинной русской банной традиции, во многом заложившей основы нашей идентичности. Спешим поделиться с вами отрывком из этой захватывающей книги.
В течение первой половины XIX века бани в России развивались, но совсем не в том направлении, о каком мечтали Санчес или Екатерина II. Новшества продвигали не врачи, а содержатели бань. До 1800 года городские бани, как правило, напоминали увеличенные деревенские. Обычно в них имелась одна большая парная — и все. Клиенты часто мылись с мылом и обливались из ведер снаружи — во дворе или на берегу реки. Главным в бане был пар. Лечебные бани имелись при больницах, ими пользовались для лечения серьезных заболеваний. Но в высших слоях общества мало кто считал еженедельное посещение бани непременной частью здорового профилактического режима. Государство в ту пору больше всего думало о прибыли, приносимой банями, о безопасности в них и соблюдении приличий посетителями. Некоторые законы требовали, чтобы мужчины и женщины мылись раздельно и не имели возможности видеть друг друга. Другие законы были призваны защитить жилые кварталы, примыкавшие к баням, от дыма или от постоянной угрозы пожаров. Поэтому соседство бань с реками в большей степени объяснялось стремлением предотвратить возгорания, нежели желанием обеспечить клиентов чистой водой.
Двигателем главной организационной инновации, коснувшейся городских бань в XIX веке, — а именно введения гибкой системы цен и услуг — была также жажда наживы, а вовсе не забота о здоровье купальщиков. Основную массу посетителей бань (обоих полов) составляло так называемое простонародье — городская беднота, которая, в отличие от знати, никогда не достигала такого уровня “просвещения”, чтобы отказываться от мытья как от насущной потребности. Но, с точки зрения предпринимателей, державших бани, потенциал простонародья как источника прибыли оставался ограниченным. Владельцам и управляющим нужны были доходы, чтобы покрыть траты на лицензию на управление баней, выдававшуюся государством. Они старались заработать больше денег, чем потратили на выплаты. Бедняки исправно ходили в баню, но они не могли раскошелиться больше, чем на несколько копеек. Богачи же зачастую и вовсе обходились без бани. Управляющие пытались увеличить доходы, продавая больше входных билетов, но тогда в парилку набивалось слишком много людей. А чем теснее становилось в бане, тем меньше они привлекали состоятельных клиентов. Другой выход заключался в том, чтобы тратить как можно меньше денег на растопку печей, на воду, ведра, мыло и уборку помещений. Это сочетание жесткой экономии со стремлением запустить в баню как можно больше людей приводило к тому, что условия для среднего клиента ухудшались. Еще до того, как заговорить о пользе мытья, врачи начали обращать внимание на то, что погоня за барышами создавала условия, угрожавшие здоровью купальщиков.
Тогда владельцам бань пришла в голову свежая мысль: обустроить отдельные помещения и предоставлять там дополнительные услуги за более высокую плату. Это требовало изначальных капиталовложений в строительство новых зданий или по крайней мере затрат на серьезную реконструкцию старых. Новый баневладелец Сила Сандунов одним из первых ввел это новшество. Завершив успешную актерскую карьеру при дворе Екатерины II, он вместе с женой, фавориткой императрицы, поселился в Москве. Сандунов продал бриллиант, который пожаловала его жене сама Екатерина, и на вырученные деньги приобрел для строительства новой бани участок земли на берегу реки Неглинной в самом центре Москвы, в двадцати минутах ходьбы от Красной площади. Сандунов был грузином, и потому в его сознании баня ассоциировалась с удобством и роскошью. В Грузии “восточные бани”, уходившие корнями к византийским общественным баням, были прежде всего местом для общения и досуга. В своем новом заведении Сандунов предлагал клиентам возможность мыться в более комфортных, даже изысканных условиях, не смешиваясь с толпой. Простолюдины по-прежнему платили свои скудные копейки и мылись в примитивно оборудованных помещениях, а состоятельные горожане, заплатив больше, могли уединиться в отдельных номерах — с кожаными диванами и личными прислужниками. Русская парная изба еще больше сблизилась с международной традицией роскошных купаний в просторных городских банях.
А еще Сандуновская баня была выстроена из камня на века. В московском пожаре 1812 года (в пору наполеоновской оккупации) многие из старых городских бань сгорели дотла, в том числе — общественные и находившиеся в частных имениях. Сандуновская же уцелела. Как и сам город, публичные бани вскоре возродились, но новые отделения для богатых стали более распространенным явлением. Появился дополнительный стимул предлагать услуги для знати — ведь многие дворяне теперь лишились возможности мыться у себя дома.
К 1840-м годам императорский Сенат по рекомендации министерства внутренних дел приступил к кодификации гибкой системы предоставления услуг. Цель государства состояла в том, чтобы гарантированно обеспечить бедным клиентам минимальный уровень обслуживания по доступной, оправданной и четко установленной цене. Указ 1843 года официально разделял столичные торговые бани на четыре отделения, строго регулируя цены. Три года спустя вышел похожий указ, контролирующий стандарты и цены на различные услуги в московских банях. В новой системе было четко определено, какие клиенты могут пользоваться какими отделениями и каких условий и обслуживания они могут там ожидать.