"Великий Мусорщик" Исая Кузнецова. Что прогнило в королевстве?
В июне 2023 года в издательстве Corpus вышел остросюжетный роман Исая Константиновича Кузнецова "Великий Мусорщик". На вопрос, о чем же эта книга, отвечает филолог Михаил Ищенко.
Текст, написанный Исаем Кузнецовым в 1978–1982 гг., существенно отличается от его предыдущей прозы и драматургии, которую в целом можно охарактеризовать как соцреалистическую. На обложке загадочный для многих читателей маркер – "кинороман". Едва ли не единственный авторитетный источник в толковании этого термина – словарь литературоведческих терминов – во втором значении определяет этот жанр как повествовательное произведение, написанное в манере, близкой киносценарию.
Известный в СССР и России кинодраматург Исай Кузнецов закончил работу над романом "Великий Мусорщик" более 40 лет назад, но не смог опубликовать его в Советском союзе из-за цензуры. Этот текст на первый взгляд встраивается в литературную традицию утопий и антиутопий. Действительно, когда перед читателем проза, где один из главных героев открыто зовется Диктатором, а вокруг все строится на мифе и культе личности, трудно предположить, что эти элементы текста не имеют значения. Еще как имеют, но вписать текст в литературную традицию (анти)утопий едва ли позволит гораздо большая сложность произведения, выводящая его далеко за тематические и сюжетные пределы (анти)утопий, хотя начинается роман именно в этих границах.
Перед читателем повествование об одной средиземноморской стране, потерянной из виду буквально для всех, даже членов ООН, а потому ведущей политическую жизнь по своему желанию. Таким желанием оказывается диктатура, построенная вокруг культа личности Диктатора по имени Лей Кандар. Государство называется Лакуна, и уже в этом месте появляется желание соотнести роман с утопией (местом, которого нет). Лакуна – это как раз то, чего нет, то, что упущено из виду. Несмотря на это, Кузнецов, напротив, старается придать повествованию оттенок достоверности, и потому в романе возникает псевдодокументальность, выраженная через многочисленные "справки", выполняющие роль интерлюдии между главами. Все справки снабжены источниками, приводимыми в конце: архивные номера журналов, словари, исследовательские работы о Лакуне, выдержки из интервью и т.д., – все это призвано создать миметический эффект, повысить веру в реальность происходящего. Такой подход действительно воздействует на читателя и позволяет почувствовать подлинность событий, реальность диктатуры в процветающей, как по началу кажется, стране. Однако если говорить о документальности, то у опытного читателя уже выработан механизм переноса на реальность даже самых фантастических пространств антиутопий. Новаторство Кузнецова в другом: он создает простые (местами схематичные и клишированные) образы персонажей, которые постепенно наполняются сложными чертами характера, особыми чувствами, индивидуальной рефлексией и глубиной личных взглядов.
Заглавие романа соотносится с одной из высших государственных наград Лакуны – Великий Мусорщик. Обладателем единственного такого звания, носящего больше символический, чем практический, смысл, стал Грон Барбук – обыкновенный мусорщик, проработавший более 50 лет на посту. Такой человек несет в тоталитарном государстве Лакуны сакральное значение – он не просто мусорщик, но сборщик всего "грязного", а его "метла являлась основным инструментом мусорщика и одновременно символом Чистоты высшего порядка и преданности идеям Лея Кандара" (с. 15).
Любое тоталитарное государство базируется на идеологии, которая порождает миф. Диктатор Лей Кандар, избравший своей национальной идеологией здоровый образ жизни, не исключение. Некогда учившийся в Европе, Кандар совершил государственный переворот со своим верным другом Фаном Гельбишем, ставшим впоследствии его помощником по вопросам безопасности государства, Третьим Плечом, как выражались граждане Лакуны. Закономерно, что, приняв на себя эту ношу, Кандар вынужден соответствовать своей повестке. "Великий Гигиенист не имел права болеть!" – думал про себя Гельбиш.
Сюжет разворачивается вокруг одного, в сущности, простого события. Молодой антрополог по имени Ален Розовский, повторно сумевший попасть в закрытую страну вместе с контрабандистами, случайно встречает дочь Диктатора Марию, и молодые люди влюбляются друг в друга. Из-за невозможности брака между чужеземцем и лакункой им приходится бежать при помощи местных друзей Алена. И чтобы последний раз увидеть свою дочь и проститься с ней, Кандару приходится приехать далеко за город в назначенное место одному, без охраны. Основные интриги, потрясения и переломные моменты появляются в простом желании увидеть свою дочь. Диктатор сближается с Аленом, но понять друг друга до конца они не могут в силу разной степени свободомыслия.
Автор фокусируется на судьбе Диктатора, который, подобно королю, попал в глубины своего государства, чтобы словно первый раз увидеть истинное обличие своей идеологии. И если его первоначальная деструктивная реакция вполне ожидаема – это применение силы, которую он мысленно обрушивает на распустившихся горожан, – то дальнейшее его вынужденное "путешествие" помогает выработать главное христианское качество – смирение. Перелом Кандара проходит поэтапно: от абсолютного непонимания, развенчания мифа о себе и своем же государстве до разочарования, полного равнодушия. Некоторым героям кажется, что сильная рука правителя ослабевает, но проницательный читатель может понять истинный смысл внутренних трансформаций Диктатора: из идеологического, едва ли не символического субъекта он превращается в наивного и блаженного человека, который во многом начинает напоминать Христа (отсюда возникшие образы осла и креста в заключительной 37 главе). Парадокс в том, что процесс, который в одинаковой мере можно назвать как регрессом, так и прогрессом в эволюции его характера, происходит сообразно тому, насколько больше он узнает о своем народе. Расширяющийся кругозор Кандара не действует на него удовлетворяюще. У Диктатора происходит внутренний перелом сознания, когда он обнаруживает страну не такой, какой представлял ее из своей резиденции.
Процветающие (и, естественно, запрещенные) сектанты, поклоняющиеся некоему Вэллу – Дьяволу во плоти, – нужны в тексте романа лишь как очередное напоминание Диктатору. Если он подобен Христу, то язычники на горизонте – это те, кого Кандар должен перевоспитать: не силой, но мудростью; не стихией, но систематичностью. К сожалению, любое тоталитарное государство нуждается в силе и авторитетности, достигаемым через насилие, и эволюцию Диктатора Кузнецов оставляет на суд каждого читателя. Образ такого героя не уникален – оригинальность заключается в процессе его развития, так же как в паломничестве преодолеваемый путь превалирует над конечной точкой.
У персонажей романа регулярно возникает оттенок тоски по дореволюционному времени. Молодежь с удовольствием вспоминает рассказы своих бабушек, а ритуалы, которые предстают перед их глазами, вступают в связь с историей. Революция, благодаря которой Лей Кандар пришел к власти, – это, как и любая другая революция, узел борьбы модерна с традицией. Но социальные разногласия начинаются в тот момент, когда революция как импульс превращается в тягучую идеологическую субстанцию знака "свободы" вместо свободы как таковой. Таким образом, это книга о естественной свободе и ее границах, которые искусственно выставляют; о желании "другого", о здоровом нонконформизме, который ценнее и богаче самодурства правителя. Наконец, это роман о поколениях, преемственности и взаимопонимании, гармонии и силе любви и дружбы, предел которых каждый вправе определить сам.