Зарубежная проза: "До самого рая" Ханьи Янагихары
Ханья Янагихара ворвалась в мировую литературу в 2013 году с многоуровневым и полифоничным романом "Люди среди деревьев". Но настоящая слава пришла к ней со следующей книгой. Вышедшая в 2015 году "Маленькая жизнь" понравилась, кажется, абсолютно всем: представители кардинально противоположных политических, религиозных и литературных мировоззрений признавались в любви к этому роману. Поэтому на новую книгу возлагали особые надежды. Повышенные ожидания – это всегда серьезное давление. И возникает соблазн или еще раз повторить те ходы, которые уже однажды принесли успех, или, напротив, полностью отступить от своего писательского языка, сменить все парадигмы и выпустить что-то такое, в чем никто и никогда не узнает автора предыдущих произведений, а значит, не сможет упрекнуть в самоповторах. Янагихара избежала обеих ловушек и сделала именно то, что, как кажется, и надо было сделать, – написала роман, который она хотела написать, и который – а это заметно практически на каждой странице – писать ей очень нравилось. "До самого рая" – это не "Маленькая жизнь" и не "Люди среди деревьев", но почерк Янагихары тут чувствуется буквально с первого предложения.
Роман разделен на три – не главы даже, а книги: "Книга I. Вашингтонская площадь", "Книга II. Липо-вао-нахеле" и "Книга III. Восьмая зона". "Вы ждете мою новую книгу, – словно бы говорит Янагихара, – я дам вам сразу три". Причем все три коренным образом отличаются друг от друга и по жанру, и по стилю. И все же перед нами – единое произведение, каждая часть которого – словно изящно созданное увеличительное стекло, особая оптика, через которую автор наблюдает не столько даже за персонажами, сколько за комплексом тем, кочующих из одной истории в другую.
Хронологически каждая книга начинается ровно через сто лет после предыдущей, и если опираться исключительно на хронологию – перед нами прошлое (1893 год), настоящее (1993) и будущее (2093). Однако на деле оказывается, что эти временные периоды во многом абсолютно условны. Янагихара не особо заботится о воссоздании легко узнаваемого исторического фона или хотя бы контекста, ей куда важнее проследить, как в разных временных пластах, при совершенно разных вводных (порой абсолютно фантастических) будут вести себя герои и как по-новому позволит это раскрыть основные темы романа. Нам словно бы предлагают посмотреть, что будет с героями первой книги, если в их жизни изменится буквально всё. Характер, биография, словарный запас, мечты и устремления. Всё, кроме имени – имена героев во всех трех книгах неизменны. И удивительным образом настоящий, максимально объемный портрет персонажа получается, если сложить все три, совершенно разных его портрета. Нечто подобное было в романе Макса Фриша "Назову себя Гантенбайн", цитата из которого превосходно описывает созданный Янагихарой мир: "Каждый раньше или позже выдумывает себе какую-нибудь историю, которую он принимает за свою жизнь <…> или целый ряд историй".
Первая книга нового романа – "Вашингтонская площадь" – создана в жанре альтернативной истории. На дворе 1893 год, США представляют собой несколько независимых государств: Западный союз (штаты Вашингтон, Орегон и Калифорния), королевство Гавайи, Соединенные колонии (Юг США), Северная республика Мэн (состоящая из одного единственного гордого штата Мэн), Свободные штаты (сгруппировавшиеся вокруг штата Нью-Йорк) и Американский союз (все прочие штаты). Для особо любознательных поклонников альтернативной истории в книге даны карты. Итак, действие развивается в Свободных штатах и рассказывает о Дэвиде Бингеме из славного рода Бингемов. Прапрадед Дэвида, Эдмунд, в 1790 году стал одним из отцов-основателей Свободных штатов и создал первый набросок её конституции:
"…конституция обещала свободу брака, отмену рабства и долговой кабалы, и хотя она не давала неграм полноценного гражданства, пытки и издевательства провозглашались вне закона; здесь же была Библия Эдмунда, к которой он и преподобный Самюэль Фоксли обращались в своих штудиях, когда изучали юриспруденцию в Виргинии; они вместе придумывали будущую страну, где мужчины и женщины будут свободны любить кого пожелают — эту идею Фоксли сформулировал после встречи в Лондоне с прусским теологом-вольнодумцем, который позже сможет назвать среди своих учеников и последователей Фридриха Даниэля Эрнста Шлейермахера и который подтолкнул его к интерпретации христианства с точки зрения гражданского сознания и совести; здесь же был первый набросок флага Свободных Штатов, сделанный сестрой Эдмунда, Кассандрой: прямоугольник из красной шерсти, в центре сосна, мужчина и женщина, образующие пирамиду, и восемь звезд аркой над ними, по одной на каждый штат — Пенсильвания, Коннектикут, НьюДжерси, Нью-Йорк, Нью-Гемпшир, Массачусетс, Вермонт и Род-Айленд, — и девиз “Ибо Свобода это Достоинство, а Достоинство — Свобода”, вышитый под ними; здесь были проекты законов, позволяющих женщинам получать образование и, с 1799 года, — голосовать".
И вот спустя сто лет после этих событий дед Дэвида, главного героя первой книги, патриарх семейного клана, собирается по своему усмотрению организовать личную жизнь внука и найти тому достойную пару. Чувства и желания самого внука в расчет, конечно, не берутся. Перед нами классическая история о любви и долге, но рассказанная совершенно неожиданно, а главное, невероятно увлекательно.
Действие второй книги, "Липо-вао-нахеле", разворачивает в 1993 году. Сперва мы слушаем историю Дэвида (как бы совершенно другого, но неуловимо похожего), а затем читаем письмо его отца, в котором тот подробно рассказывает о крахе своей семейной идиллии на фоне экзотических Гавайских островов.
Третья книга – антиутопия. 2093 год, вокруг бушует пандемия, дефицит товаров, продовольственный кризис, удушающая рука тоталитарного правительства и терзающие душу воспоминания о том, "как мы до такого дошли".
"До самого рая" для кого-то станет романом об истории в её лучших и худших проявлениях, для кого-то – историей о семье, для кого-то о любви, для кого-то о свободе. И то, и другое, и третье в этой книге есть. История семьи как история страны, постоянно повторяющиеся имена, фантастичность повествования (при этом довольно реалистичная фантастичность) – всё это, на первый взгляд, воскрешает в памяти роман "Сто лет одиночества". Но если присмотреться внимательнее, произведения Янагихары и Маркеса, действительно местами похожие на уровне отдельных элементов построения текста, коренным образом отличаются и в темах, и в выводах, которые делают авторы. Между Америкой Северной и Америкой Латинской все-таки слишком большая разница в мировоззрении. Да и финальная мысль Маркеса для Янагихары – скорее, повод для полемики. "Тем родам человеческим, которые обречены на сто лет одиночества, не суждено появиться на земле дважды", – заканчивает свой роман Маркес. Суждено, – утверждает в своем романе Янагихара. И дважды, и даже трижды. С разницей в те самые сто лет. Люди вообще имеют тенденцию повторяться, а вот их одиночество всегда уникально.