Зарубежная проза: "Живи и давай жить другим" Хендрика Груна
"В крупных шоссейных гонках часто идет тайная борьба за последнее место. Дело в том, что позже с таким результатом можно выиграть небольшие местные соревнования. И организаторы с гордостью объявляют имя победителя и имя гонщика, занявшего последнее место. Предпоследний интереса не представляет".
На обложках романов "Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни" и "Новые записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни" имя автора не стояло.
Литературное сообщество гадало, кто же создатель этих ярких бестселлеров о жизни обитателей амстердамского дома престарелых. В 2016 году сразу две влиятельные нидерландские ежедневны газеты, "НРК Ханделсблад" и " Фолкскрант", сообщили, что за псевдонимом Хендрик Грун скрывается 62-летний Петер де Смете. Так или иначе, в третьей книге, романе "Живи и давай жить другим", имя Хенрика Груна стоит уже не в названии, а в разделе "автор". Речь в произведении тоже идет уже не о Груне и его приключениях в богадельне.
У книги "Живи и давай жить другим" новый герой: пятидесятилетний Артур Опхоф, чья жизнь уныла, размерена и абсолютно предсказуема вплоть до минуты.
"Я сижу на туалетной бумаге". Так невразумительно я отвечаю, когда меня спрашивают, как я зарабатываю на жизнь. Дело в том, что вот уже двадцать три года я работаю в оптовой фирме, торгующей сантехникой и моющими средствами. Тридцать шесть часов в неделю. С понедельника по четверг с 8.00 до 17.45, перерыв на обед — сорок пять минут. Из них двадцать минут трачу на поглощение бутербродов и яблока, а остальное время — на прогулку по промзоне Брёкелен".
Он живет в небольшом городке Пюрмеренде, к северу от Амстердама. В маленьком аккуратном таунхаусе в квартале новостроек восьмидесятых годов. Когда они с женой Афрой въехали в этот дом – то были абсолютно счастливы, представляя, как через несколько лет дом наполнится топотом маленьких ножек и безумным семейным весельем. Но детей у них так и не появилось, чувства постепенно остыли, а дом наполнился холодной тишиной и абсолютным отчаянием. Роман начинается с того, что у героя умирает теща, кажется, единственный человек, с кем Опхоф был действительно близок. Ко всему прочему, его увольняют с работы. И именно это увольнение, вместо того, чтобы стать последней каплей в чаще скорби, вдруг вселяет в Опхофа странное чувство оптимизма. А может быть, когда все потеряно – самое время попытаться что-то изменить. Терять-то больше, кажется, уже действительно нечего. И он решает сделать что-то, что заставит его жизнь съехать с этой осточертевшей колеи.
Короткие, как и в двух предыдущих романах, главки, в которых действие ведется не только от лица Артура, но и, временами, от лица Афры, делают действие стремительным и не дают заскучать. Ну и конечно, никуда не делся превосходный и несколько саркастический груновский юмор, его особое внимание к едва уловимым деталям и какая-то особая оптика умудренного жизнью человека, который точно знает, что в этой самой жизни мимолетно, а что вечно.
Перевод с нидерландского: