Публицистика: "С окраин империи" Умберто Эко
На окраине империи, у моря, Умберто Эко смотрит "Касабланку", спорит с литературными героями, наблюдает за поведением футбольных фанатов, анализирует и читает энциклики папы Римского и следит за телевизионными выступлениями Ричарда Никсона. Но о чем бы ни писал в своих эссе легендарный итальянец – все его постулаты, выводы и озарения выглядят пугающе современными. То ли он, прозревая будущее, писал из своих семидесятых годов о нашем времени, то ли мир за прошедшие десятилетия изменился не так уж и сильно, как нам кажется.
"С окраин империи" – книга удивительная, обладающая прочти мистическими свойствами к предсказанию будущего. Шутка ли, написанные в середине семидесятых годов прошлого века эссе читаются сейчас, по прошествии почти пятидесяти лет, так, словно были написаны вчера на злобу дня. Отчасти этот эффект вызван тем, что Эко описывает зарождение и с феноменальной точностью определяет основные векторы развития той цифровой эпохи, в которой мы до сих пор живем. Главный объект исследования Эко – мировая культура, и изучение ее он начинает с погружения в самое сердце Империи, туда, где зарождаются новые формы и смыслы. Империя – это Соединенные штаты Америки, и Эко безошибочно указывает на основные явления, определяющие культурную матрицу США: комиксы о супергероях, невероятно сильных и отчаянно одиноких, бесконечные попытки воссоздать (в кадре, на бумаге или музейном пространстве – не имеет значения) великие события славного прошлого, из-за чего это прошлое становится похоже на глянцевую рождественскую открытку, триумфальная поступь рекламы и, самое главное, сотворение Великой Иллюзии, которая должна быть более реальной, чем сама жизнь.
"Итак, есть Америка безумной гиперреальности, которая даже не поп-музыка, не Микки-Маус и не голливудское кино. Есть и другая, более "секретная" (или, вернее, такая же массовая, но "презираемая" заезжим европейцем и тем же американским интеллектуалом): и каким-то образом она формирует сеть аллюзий и те факторы, которые в конечном итоге влияют на продукты высокой культуры и индустрии развлечений. Нужно лишь найти ее".
Поиск этой "секретной Америки", которая через десятилетия станет главным поставщиком новой американской культуры, Эко начинает, пользуясь двумя главными культурными кодами этой страны: гиперреалистичностью (на проверку оказывающейся абсолютным вымыслом) и избыточностью:
"Отправимся же в путешествие, держа в руках нить Ариадны, вооружившись заклинанием, которое позволит распознать объект этого паломничества, какую бы форму он ни принял. Мы можем узнать его по двум показательным слоганам, которые широко используются в рекламе. Первый распространился благодаря "Кока-Коле", но встречается в качестве гиперболы и в обычной речи — "the real thing" (что означает "превосходно", "круто", non plus ultra , а если буквально — "настоящая вещь"); и второй, который мы часто видим и слышим по телевизору, — "more". Выражение означает "еще" с усилением "больше"; не "через несколько минут мы продолжим нашу программу", а "more to come"; не "можно еще кофе", а "more coffee", не эта сигарета длиннее, но всегда "more"; то есть больше того, к чему ты привык, больше, чем тебе надо, излишек — это значит достаток и благополучие".
<…>
"Вот для чего мы путешествуем в гиперреальность, исследуя случаи, когда американское воображение жаждет настоящего и для этого создает абсолютную ложь; и где стирается граница между игрой и иллюзией, подлинное искусство подменяется лавкой чудес, а обман заполняет собой все, даря "изобилие", "horror vacui".
Затем Эко перемещается из сердца империи – к ее окраинам, а именно на берега Средиземноморья и, прежде всего, в свою любимую Италию. Здесь новые, американские, культурные коды сталкиваются со старыми, европейскими, заставляя Эко заговорить о феномене нового средневековья.
Перевод с итальянского: Яна Арькова, Ирина Боченкова, Екатерина Степанцова и Анна Ямпольская.