Обратный путь от легенды к человеку
Эту книгу стоит прочесть не только тем, кто любит стихи Иосифа Бродского и кому интересна его биография. Воспоминания Эллендеи Проффер Тисли, переведенные Виктором Голышевым, – редкий случай особого, доступного лишь немногим умения понимать и любить человека вопреки целому ряду вроде бы очевидных обстоятельств. История подлинного родства, никак не связанного с кровными узами, возникшего стихийно и оказавшегося неразрывным.
Почти все, кто пишет об Иосифе Бродском, то ли умышленно, то ли подпав под обаяние его личности и дара, часто огибают или же вовсе упускают из виду два острых угла, обходят вниманием два крайне важных момента, касающихся эмиграции поэта. Так рождаются заблуждения. Первое: Бродский якобы не хотел никуда уезжать. Второе: то, что он оказался именно в США, было логическим поворотом судьбы, чем-то само собой разумеющимся, тем, чего не могло не произойти (о том, что изначально Бродский должен был лететь в Израиль, упоминается, но чаще всего вскользь, как некое досадное недоразумение). Многочисленные вопросы, которые могли бы возникнуть у читателей ввиду отсутствия необходимого количества фактов, либо не возникают, либо кажутся не столь существенными: все же мы имеем дело не просто с человеком, а с небожителем, олимпийцем, случайно оказавшимся среди нас. Обожествление центральной фигуры – то, чем нередко грешат биографы, а вслед за ними и те, кто потом читает эти книги.
Эллендея Проффер Тисли если не первая, то одна из немногих, кто говорит о Бродском не с позиции служения/обожания, поклонения/мифотворчества, а с позиции любви. Узнавание, прощение и только потом – жизнь с человеком или же с памятью о нем. Именно такую последовательность предполагает любовь. Когда узнаешь человека по-настоящему, его неминуемо надо будет прощать; всегда найдется, за что. Мы часто подсознательно этого боимся, нам проще жить с божеством – нет путаницы в приоритетах, работа чувств размеренна и не требует дополнительных усилий. Поклоняться всегда проще, чем любить.
Но божеству ничего от нас не надо, оно не боится забвения. Забвения боится человек. Книга "Бродский среди нас" – о человеке.
Два тщательно залатанных факта жизни Бродского, которые автор в первую очередь вспарывает, чтобы придать им первоначальный вид, что-то меняют в сознании. Изгнанник, который, если присмотреться внимательнее, не был изгнанником в полном смысле слова. Везунчик, чье везение было тщательно спланировано, сконструировано оказавшимися рядом людьми – Карлом Проффером и его женой, спустя почти двадцать лет после собственной смерти наконец обрастает плотью в глазах тех, кто привык смотреть на него как на источник надмирного света, сквозь солнцезащитные очки – конечно же, розовые. И любовь, вырастающая из знания, узнавания, в итоге оказывается гораздо крепче и надежнее, чем то, что многие (по)читатели лишь считают любовью.
Карл и Эллендея Проффер, основатели издательства "Ардис", – люди, во многом определившие дальнейшую судьбу поэта. Благодаря именно их стараниям Бродский в далеком 1972 году получил американскую визу (которую ему не хотели давать) и место при Мичиганском университете (где изначально его никто не ждал). Именно они были первыми издателями главных книг Бродского за рубежом. А еще они учили его водить машину, знакомили со своими друзьями, возились с ним, как с пасынком, а их дом в Энн-Арборе стал его домом, тем местом, куда, что бы ни случилось, всегда можно вернуться. Многим ли удавалось, оборвав все прошлые связи, оставив родину, обрести новую семью, где тебя любят без оглядки и каких бы то ни было поправок? По сути, Профферы положили начало новой жизни Бродского, ввели его в новый и во многом чуждый для него мир и сделали все, чтобы он чувствовал себя там свободно.
В 1984 году умер Карл. Тридцать лет спустя Эллендея написала книгу о Бродском, почтив в том числе память своего первого мужа. Один во многом определил судьбу другого. Невидимые нити связала крепким узлом уверенная рука хрупкой женщины, жены и подруги, хозяйки их общего дома, хранительницы их общей истории.
В книге практически отсутствует прямая речь поэта – ровно то, на что зачастую принято делать акцент. Мы видим его глазами автора, а так как книга написана от первого лица, во многом перенимаем способ видения, точку зрения. Лишившись возможности непрерывно слышать его голос, вступить с ним во внутренний диалог, мы, помимо прочего, оказываемся рядом с ним в моменты молчания, тишины, познаем ту сторону его существа, которая раньше была от нас скрыта.
Разлад в отношениях между Бродским и супругами Проффер, о котором говорится ближе к концу, показан с четким осознанием неизбежности произошедшего и все равно – с удивительной внутренней теплотой к главному герою описываемых событий. Если верить Аристотелю, без четко обозначенного конфликта, без перипетий невозможен значительный финал. А эта книга сама по себе и есть значительный финал той самой истории, которую три человека творили всю свою жизнь.
Общепризнанный статус Бродского во многом неотделим от творчества, от восприятия другими людьми его фигуры в целом. Эллендея Проффер Тисли, в частности, говорит о том, что в интервью и разговорах с малознакомыми людьми поэт всегда работал на образ, был монологичен и значителен, но по-настоящему раскрывался лишь в общении с друзьями. С одной стороны, это можно сказать вообще о любом человеке в той или иной степени. Каждый из нас, как правило, пытается подать себя ровно в том свете, к которому сам стремится. Зеркало ежедневно говорит нам правду, но жизнь, в конечном счете, – попытка над этой самой правдой приподняться. Как всякий человек, внутри себя он прекрасно сознавал собственное несовершенство и пытался всеми силами приблизиться к идеалу, абсолюту в том виде, в каком его себе представлял.
Но, имея дело с очищенной от сора HD-картинкой, стоит не просто помнить, но, что важнее, понимать: образ – результат огромной внутренней работы, которая была возможна лишь благодаря другим людям. Они знали, принимали и любили его – порой вздорного, упрямого и невыносимого, а порой хрупкого, ранимого и беззащитного.
Книга "Бродский среди нас" – пример бескорыстной и всепрощающей любви, единственной формы любви, к которой стоит стремиться. Это не попытка поддержать легенду об ушедшем поэте, но потребность сохранить память о живом человеке. Том самом, что боялся забвения и жил среди нас.