Честное слово
Издательство Corpus представляет книгу Ирины Левонтиной "Честное слово".
Ирина Левонтина — известный ученый-лингвист, ведущий научный сотрудник Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН, автор словарей и блестящих статей, популяризатор лингвистики, специалист по судебной лингвистической экспертизе, колумнист газеты "Троицкий вариант — Наука". А еще она вот уже 20 лет пишет веселые и яркие эссе о переменах в русском языке, о новых словах и необычных грамматических конструкциях, о речи представителей разных поколений и социальных слоев, о проговорках политиков и рекламных "перлах". Эти эссе вошли в книги "Русский со словарем" (2010, 2016) и "О чем речь" (2016). За минувшие годы к ним добавились новые рассказики. Так получилась книга "Честное слово" — увлекательная хроника, которая охватывает период с 90-х годов ХХ века по 2020-й. "Эта книга — о том, что язык неотделим от жизни. Настолько, что иной раз о нем и поговорить почти невозможно: пишешь про слова, а читатели яростно возражают про жизнь. Наша жизнь пропитана языком — и сама в нем растворена. Мы самонадеянно считаем, что владеем языком. На самом деле это язык владеет нами", — пишет Ирина Левонтина.
Предлагаем прочитать одно из вошедших в книгу эссе.
Во глубине сибирских руд
Как ни трудно себе это представить, у Пушкина не встречается слово декабрист. Весьма вероятно, что он и не слышал его никогда. Странно подумать, что Пестель с Рылеевым погибли, так и не узнав, что были декабристами. А когда, собственно, возникло слово декабристы? Ясно, что позже восстания на Сенатской площади 14 декабря 1825 года, но когда? Я хорошо помню, что этот простой вопрос пришел мне в голову всего несколько лет назад в Иркутске, в Музее декабристов. Удивительно, но до того я как-то об этом не задумывалась.
Писательница Лариса Васильева в книге "Жены русской короны" утверждает, что слово это придумала императрица Мария Фёдоровна, жена, вернее, к тому времени уже вдова Павла Первого:
"За всю жизнь Мария Фёдоровна не научилась более или менее сносно говорить по-русски, хотя очень старалась. Но она была афористична, метка на слово, и если уж припечатывала кого, то на века.
— Тоже мне, декабристы! — сказала она вечером 14 декабря 1825 года, когда ей было уже ясно, что Николай победил".
Такая гипотеза кажется мне крайне неправдоподобной с лингвистической точки зрения. Представим себе, что, скажем, в пятницу произошла попытка переворота, а в субботу мы говорим: "Вчера пятничники выступили с заявлением". Припечатываем, так сказать. Это очень странно и непонятно, здесь нет никакого образа, в основе наименования лежит простая смежность. А фразу "Тоже мне, декабристы!" можно сказать разве что по отношению к каким-то другим людям, которые тоже, как и дворянские революционеры, что-то такое сделали в декабре — тогда, когда само это слово было давно известно. Иное дело, когда нужно выбрать кому-то собственное имя: это делается произвольно, и часто именно по принципу смежности. Робинзон назвал своего компаньона Пятницей, поскольку тот появился в пятницу. По этому же принципу часто придумываются фамилии для подкидышей. А здесь — если бы Мария Фёдоровна хотела "припечатать", она бы, скорее, сказала, например: "Тоже мне, революционеры".
На мой взгляд, предположение, что слово декабристы возникло позже, в качестве сокращения выражения осужденные по делу 14 декабря, выглядит куда более правдоподобно. Кстати, другое аналогичное русское слово — октябристы — тоже возникло как замена сочетания "члены партии "Союз 17 октября"".
Идентификация разного рода объектов, событий и институций часто так и происходит — при помощи номеров, дат и т. п.: Третье отделение, Первый отдел, пятый пункт. Часто фигурируют и названия месяцев: Апрельские тезисы, Февральская революция, Октябрьская революция, или Октябрьский переворот (это как кому нравится), или просто Октябрь, Августовский путч.
Так повелось, что главным кодовым словом для обозначения событий на Сенатской площади в декабре 1825 года стало слово декабрь. Возможно, начало этой традиции положил Николай I своим эвфемистическим выражением "мои друзья 14 декабря". Поэтому появление слова декабрист вполне естественно.
Чаще всего считают, что слово придумал Герцен, впервые употребив его в некрологе о декабристе Якушкине, опубликованном в "Колоколе" 1 ноября 1857 года. А С. А. Рейсер в свое время обнаружил, что впервые Герцен использует это слово уже в дневнике в 1842 году, причем без пояснений.
Но, например, в одной статье Милицы Васильевны Нечкиной сообщается поразительный факт: в 1849 году в Петропавловской крепости арестованный по делу петрашевцев отставной поручик, сибирский золотопромышленник Рафаил Александрович Черносвитов давал письменные показания следственной комиссии. В них, в частности, сказано: "Случилось говорить мне о государственных преступниках в Сибири, сосланных по 14 декабря, их вообще в Сибири называют декабристами" (показательно, что он считает необходимым такое пояснение, предполагая, что в столицах слова могут не знать). Значит, если верить свидетельству Черносвитова — а он долго жил в Сибири и хорошо ее знал, — получается, что, по крайней мере, в 40-е годы слово декабристы там уже существовало. Скорее всего, оно вовсе не было придумано Герценом, а пришло из живой сибирской речи, а уж потом через статьи Герцена стало известно широкой публике.
Действительно, в Сибирь прибыли сотни людей, осужденных по делу о восстании на Сенатской площади. Их много раз перемещали из одного места заключения или ссылки в другое, условия их содержания менялись, к некоторым приезжали жены и невесты, у многих были влиятельные родственники, которые стремились облегчить участь осужденных. В общем, узники это были непростые. Можно представить себе, какой огромной официальной и неофициальной перепиской всё это сопровождалось и как активно обсуждалось в устных беседах. Ясно, что было необходимо какое-то неформальное наименование всей этой массы людей — тем более что это был и определенный типаж. Собственно, версия, что источником слова декабрист был профессиональный жаргон сибирской администрации, возникла еще в 20-е годы XX века. Об этом писал С. Я. Штрайх.
Подобные внутренние наименования возникают мгновенно и быстро становятся привычными для людей, которые связаны с соответствующей сферой жизни. Из истории XX века можно вспомнить слово указницы (осужденные по указу 1940 года за самовольное оставление места работы или по указу 1947 года об усилении борьбы с хищениями и др.). Конечно, широкой общественности такие полужаргонные слова становятся известными обычно благодаря писателям. Но Евгения Гинзбург (автор "Крутого маршрута") очень удивилась бы, если бы кто-то приписал ей честь изобретения слова указница. Точно так же, думаю, удивился бы и Герцен, если бы узнал, что он якобы слово декабристы придумал. По всей вероятности, он его узнал, осмыслил, написал на щите и ввел в общий литературный язык. Сами бывшие декабристы по-разному относились к этому слову. Некоторые, как Лунин и Якушкин, считали, что декабристами нужно называть только тех, кто был на площади. Другие, как Александр Поджио или Свистунов, настаивали на обобщающем значении слова декабристы. Именно в таком смысле это слово и стал использовать разбуженный этими самыми декабристами Герцен. Причем возникло слово в недрах пенитенциарной системы, вероятно, вскоре после самих событий, а вот стало актуальным для общества тогда, когда после смерти Николая I узники начали массово возвращаться из Сибири и стали заметным общественным явлением (как и после смерти Сталина начали возвращаться из небытия жертвы репрессий). Мне кажется, источник слова был тогда настолько очевиден, что и не нуждался в пояснениях. А потом история забылась, так и не оставив следов. И слово декабристы стало восприниматься как нечто само собой разумеющееся и неотделимое от событий того дня, когда, как писал Юрий Тынянов, "На очень холодной площади в декабре месяце тысяча восемьсот двадцать пятого года перестали существовать люди двадцатых годов с их прыгающей походкой".