Паул Гласер. Танцующая в Аушвице
Католический голландец Паул Гласер думал про себя, будто он, что называется, ни разу не еврей. Точнее, он вообще не думал, может ли он быть евреем хотя бы немного в процентном соотношении. И вдруг, неожиданно, оказалось – что еврей, и никуда уж не деться. Но книга его – только отчасти про национально-религиозную самоидентификацию, хотя, на мой взгляд, эта часть в книге – тоже очень важна. Но в основном книга – не о том, что не очень почувствовал себя евреем Паул Гласер, вдруг обнаруживший себя таковым, а о том, как он переживает почтисмерть и дальнейшую жизнь своей еврейской тети, которая прошла через ад. И как он, не очень-то чувствуя себя евреем, начинает проникаться тем невозможным ужасом, который пережили (или не пережили) люди, которые тоже не так чтобы евреями себя чувствовали: в синагогу не ходили, кашрут не блюли, лапсердаков не носили, жили в цивилизованной Европе, делали свой бизнес, жили в особняках, ели серебром с фарфора, но вдруг оказались людьми даже не второго сорта, а просто подлежащими уничтожению, и почти все были убиты (ровно так же, как и носившие лапсердаки – только за принадлежность к не той нации, которая была у руля).
Тетя его – та самая, танцующая (танцевавшая), потом дожившая до преклонных лет – оставила эпизодические свидетельства: дневниковые записи и письма, по которым он смог отследить ее страшный жизненный путь. Тетя – оптимистичная, жизнелюбивая, активная и предприимчивая – старалась выжить, как могла – в том числе и танцуя (в том числе и в концлагере), и флиртуя (и даже не только) в том числе с теми, кто убивал ее семью – и нет ни малейшей возможности у нас, читающих эту книжку в теплом, сытом, безопасном мире, ее хоть в чем-то упрекнуть.
Книг про то, что там в концлагерях было – множество. Эта – не то чтобы сильно особенная, но особенная слегка, и это “слегка” может и должно послужить стимулом к прочтению.
Ее написала не жертва, а ее потомок. Ее героиня – не святая, она просто очень хотела жить. Ее потомок ничего не анализировал, он просто донес до нас одну историю, и, вместо того, чтобы рассуждать, надо ли танцевать в Аушвице, нормальный читатель будет думать о другом...
О чем – нет, не скажу, пусть каждый подумает о чем-нибудь личном.