"Дикий лебедь и другие сказки" Майкла Каннингема
В издательстве Corpus выходит сборник малой прозы Майкла Каннингема "Дикий лебедь и другие сказки". Один из самых ярких Пулитцеровских лауреатов последних десятилетий в очередной раз подтверждает негласное писательское правило: твоя новая книга должна быть хотя бы в чем-то лучше предыдущих, иначе писать ее не имеет смысла.
Наверняка кто-нибудь вспомнит. В девяностые годы в КВН играла команда, полностью состоявшая из афроамериканцев. Выступали они, видимо, для пущего контраста, в белоснежных костюмах. Одна из их фирменных шуток звучала так: "А теперь информация для владельцев черно-белых телевизоров: вы ничего не потеряли!" Возможно, не самая удачная параллель, но примерно то же хочется сказать тем, кто прочтет книгу Майкла Каннингема "Дикий лебедь и другие сказки" на русском: вы ничего не потеряли.
Это похоже на волшебство, на счастливое стечение обстоятельств, разве что в сказках и возможное. Есть текст, написанный так, будто автор просеивал слова через десятки сит, настаивал в трехсотлетних чародейских колбах, прогонял через множество сверхсовременных фильтров; очищал, примеривался, расставлял по разным полкам, а потом сгребал все в кучу и начинал сызнова. В результате каждое слово, с одной стороны, стоит ровно там, где ему и место, а с другой, чем-то напоминает вересковый куст, вроде бы случайно выросший у подножия сосны: выкопай его, вмешайся в "работу тайных сил", пересади на дюйм левее или правее, и все первозданное очарование неизбежно поблекнет.
В этом смысле перевод Дмитрия Карельского – скорее даже не перевод, а ровно та же самая книга, с теми же переливающимися словами, развернутыми к нам иными гранями, но отражающими все тот же свет. Книга-близнец с той едва уловимой степенью близнецовой несхожести, распознать которую способны разве что родители. Без пристального, дотошного вглядывания вы так и не сможете найти каких-то принципиальных отличий, говорящих об инаковости характерных примет, а где-то в глубине души и вовсе останется немного пугающее чувство, что перед вами две инкарнации одного и того же существа.
"Дикий лебедь" – десять рассказанных на новый лад классических историй, большинство из которых знакомы каждому из нас с детства. Столько раз они были прочитаны и перечитаны, столько раз услышаны и проговорены, что сами по себе сказки, какими они первоначально были когда-то тому назад, давно забылись, стерлись из памяти, обросли корой, покрылись патиной наших персональных воспоминаний, несуществующих деталей и подробностей, которыми мы их сами наделяли.
И вот однажды, по всем законам жанра, появляется таинственный незнакомец в черном плаще. Нет, не так. Появляется высокий немолодой мужчина в темно-сером весеннем пальто с развевающимися по ветру полами, в дорогих запылившихся башмаках и темно-синих "левайсах". Волшебники вполне могут соответствовать духу времени и стандартам моды. Стремительной походкой он идет по майскому Нью-Йорку, по вечернему Бруклину, еще точнее, по Фултон-стрит. Это Майкл Каннингем. Он заберет ваши сказки, присвоит себе. А потом расскажет их вам снова.
Кстати сказать, "Дикий лебедь" – первая книга Канингема, где ни разу не упоминается Нью-Йорк. Точнее, здесь он именно что упоминается – один или два раза, – тогда как обычно для его персонажей это едва ли не единственно возможная среда обитания. Впрочем, если присмотреться чуть внимательнее к героям "Дикого лебедя", ко всем этим стареющим королям, непризнанным гениям и безумным кликушам, нетрудно распознать, догадаться, определить, откуда они на самом деле родом.
Принц, которому сестра не успела дошить крапивную рубашку, и вместо правой руки у него теперь лебединое крыло, живущее как бы отдельной жизнью, подчиняющееся неведомым птичьим законам ("Он жил со своим крылом, как другие живут со взятой из приюта собакой: милой и доброй, не поддающейся дрессировке психопаткой"). Эксцентричная обезумевшая старуха, пытавшаяся заманить в свой пряничный домик Гензеля и Гретель, но в итоге сама ставшая добычей юных хищников ("Тебя губит одиночество. Потому, должно быть, что ты ждала, что гибель будет величественнее и романтичней"). Уродливый карлик, который больше всего на свете хочет воспитывать ребенка, пускай даже чужого, пускай приемыша, но заранее знает, что ничего такого ему не светит ("В агентствах по усыновлению даже на врача и юриста посмотрят косо, если он не женат и ему больше сорока. А ты дерзай. Вперед, двухсотлетний гном, подавай заявку на усыновление").
Вот они, завсегдатаи манхэттенского кафе Reggio, бруклинские пропойцы, бронксские бродяги, депрессивные мамаши из Куинса, принявшие обличье сказочных персонажей. Время зависло между условным Средневековьем и не менее же условными нашими днями. Пространство – упразднено.
И кажется чуть ли не закономерным, что иллюстрации к "Дикому лебедю" рисовала живущая в Нью-Йорке японская художница Юко Симидзу, с которой Каннингем познакомился в интернете. Но это, опять же, странные, сказочные законы. Стать писателем в городе, где каждый второй – писатель, каждый третий – художник, а каждый первый ни на минуту не сомневается в величии уготованной ему судьбы. Двадцать или тридцать лет спустя написать книгу, для которой тебе впервые в жизни потребуются картинки; решить для себя, что именно ты на этих картинках хочешь увидеть и заранее согласиться с тем, что человека, способного это сделать, найти невозможно. Однако ты все равно загадываешь желание. Вместо волшебной палочки у тебя теперь "Гугл", вместо заклинания – поисковый запрос, но с тем же успехом можно было молотить по воздуху деревянным прутом: "Бибиди-бобиди-бу!" Ты не веришь, что это сработает.
"Она не спрашивает, видел ли он то, что видела она. Но между ними давно установилась телепатическая связь, и ее хватает, чтобы он ответил: "Да", не имея ни малейшего представления, с чем соглашается".
Ты ее находишь. То есть, поначалу даже не знаешь, она это или он, просто видишь рисунки, которые сам же пытался наколдовать, загадать во время шаманского танца. Прекрасно при этом осознавая, как комично выглядишь со стороны. Однако все это уже неважно, потому что теперь ты знаешь наверняка: даже самые дикие и нелепые на первый взгляд заклинания работают, если долго и старательно их произносить.