Побег к свободе
Беседа с известным переводчиком (в частности - официальным переводчиком на русский язык Умберто Эко), автором и издателем Еленой Костюкович состоялась на XXVI Международной Иерусалимской ярмарке в рамках проекта "Книга – Знание". Беседовала Наталия Демина.
Помните ли вы, в каком возрасте вы научились читать, и какой была ваша первая книга?
В четыре года. "От двух до пяти" Чуковского.
Каков был ваш круг чтения в детстве? Можете ли вы назвать книги, которые вам сейчас вспоминаются, а может, и дети ваши их читали?
"Хижина дяди Тома", но потому, что мне велели плакать над смертью Евы. Я не плакала, у меня слезы не текли, мне было почему-то не жалко эту Еву. Зато я плакала там, где негритянка с ребенком перебегает Миссисипи по льдинам. У нее окровавленные ноги, и она перебегает к свободе. Это чувство невероятной восторженной симпатии, в греческом смысле, т.е. переживание того, что переживает герой – симпатия, это чувство у меня сохранилось. И, когда герой в кино или в книге совершает побег, то у меня учащается сердцебиение, я переживаю, меня это невероятно трогает. Вот, идея побега, побега к свободе
Вы читали поэзию или прозу?
В детстве или юности читают всё, что попадется: отрывной календарь, "Книгу о вкусной и здоровой пище", имевшую романтическую окраску для меня, поскольку в моем детстве еды не было – 60-е годы, особенно не разгуляешься. Это вам не сегодняшний день. Но читает ребенок – любой – абсолютно всё, что ему попадается на глаза. И сказать, что – поэзия или проза… Поэзия – конечно, поэзия! И проза.
А как к вам книжки попадали? У вас дома была большая библиотека?
Я из писательской семьи, поэтому не было проблем с тем, чтобы на глаза попали какие-нибудь книжки.
А можно сказать, что была какая-то книга, которая содействовала тому, что вы стали заниматься итальянистикой?
Итальянистикой… Хороший вопрос. Меня все приучали испытывать восторг при чтении "Образов Италии" Павла Муратова. Ну, я испытывала. Но не особенно.
Итальянистикой я стала заниматься потому, что попала в "итальянскую" группу в университете. Нас переформировали в тот год, и можно было туда записаться, все-таки язык был такой оригинальный, не совсем английский, не совсем французский. Хотелось чего-нибудь иного. А те мы всё равно учили.
Но не могу сказать, что эта книга меня как-то перевернула, хотя она мне очень нравится. Я к ней отношусь с большим почтением. Вот по инерции тоже все время пишу про Италию.
Заметно ли менялся ли ваш круг чтения, когда вы жили в разных местах: Киеве, Москве, Милане?
Конечно. Поменялось всё. При переезде из Киева я попала сразу в новую компанию – те, кто потом стали моими университетскими друзьями, вошли в мою жизнь еще до университета. А особенно в последних классах школы, многие ходили к тем же частным учителям, готовившим нас к поступлению. Тут мы и стали читать филологическую литературу. Эти друзья оказались замечательными и людьми, и профессионалами. Многие из них занимают сейчас в литературной жизни России и других стран довольно заметные позиции, я их все время с удовольствием вижу.
Это Сергей Козлов, Андрей Дмитриев, Андрей Немзер, Андрей Зорин, Александр Строев, Вера Мильчина, Галина Кабакова, Елена Бальзамо, с ними мы разговаривали о профессиональных вещах, поэтому я постоянно читала в Москве совсем не то… Т.е., сначала я читала художественную литературу и, конечно, главным образом по-русски, а потом все больше специальную, и все больше на разных языках. Когда я переехала в Италию, итальянские книжки и книжки на других языках заняли почти все пространство. Хотя и русское чтение постоянно идет: эссеистика, профессиональное, документальное, мемуары и вообще книги друзей. Тех самых и многих еще других.
Украинский язык остался у вас?
Я понимаю по-украински, а что касается активного употребления, то совершенно не способна. Но я использую интуитивные украинизмы в тех ситуациях, когда нужно стилизовать, например, древне-русский язык, старо-славянский. Естественно, что я при этом обращаюсь к энциклопедиям, к справочникам, к словарям; тем не менее, у меня все равно есть интуитивное представление о том, как это строится.
Боитесь ли вы наступления электронной книги или считаете, что это – естественный процесс?
Знаете, я сама – активный потребитель электронной книги. Среди людей моей профессии нет никого, кто бы ее не употреблял беспрерывно. Мы читаем в компьютере – иногда "по диагонали" – 5-6 художественных книг в неделю. Я думаю, что это делают все. А уж что касается профессиональной, всякой технической, текстовой продукции, то тут мы читаем бесконечно, вся журналистика – в Интернете. Поэтому не боюсь, что придет электронная книга. Но, к сожалению, уходит бумажная, да… Умберто Эко издал недавно диалог с Жан-Клодом Карьером, перевод вышел и в России, "Не надейтесь избавиться от книг!". По мнению Эко, бумажная книга будет продолжать свою жизнь. Ну вот, будем считать вместе с мэтром, что у нас – хорошее будущее.
Вы основали свое литературное агентство? Вы смотрите теперь на книгу не только как автор, но и издатель?
Это литературное агентство называется "Елкост". Основала его я, нынешний директор – Юлия Добровольская, агентство работает в Барселоне и Милане. У нас такие авторы, как Людмила Улицкая, Саша Соколов, Марина Вишневецкая, Андрей Волос, Андрей Битов, Юрий Буйда, Мариам Петросян, есть и права на наследство - Илья Эренбург, Юрий Михайлович Лотман, Виктор Некрасов. Это я назвала самые известные имена.
А что вас заставило стать продюсером книг?
Желание сделать так, чтобы книжки издавались. Невозможно самому все это перевести, напечатать и распространить. Не получится. Можно лишь успеть сделать какое-то их число, а мне нравится делать книжки, поэтому я приглашаю к этому занятию как можно больше других людей. Но для этого нужен "коридор". Этот "коридор" может называться "Литературное агентство", "Консультационное бюро" – как угодно.
Некоторые родители жалуются, что дети не читают. Есть ли у вас рецепт, как заинтересовать ребенка чтением?
Нет, у меня нет такого рецепта. Собственных детей не смогла заинтересовать. Они не читают то, что любила я. Но справедливости ради заметим: нынешние дети не то чтобы не читали. Просто они читают другое. Они читают много букв и слов каждый день. Они читают в Интернете количественно больше, чем читали их родители. Конечно, каждый родитель в ужасе от того, что ребенок не читает то, что читал в детстве он, родитель. Но они и одеваются не так, как мы…
Читали ли вы детстве что-то научно-популярное и играли ли эти книги какую-то роль в вашей жизни?
Да, беспрерывно. Любимой книгой была "Охотники за микробами" Поля де Крюи…
С ума сойти, эту книгу многие называют!
Ну, конечно. Вообще книги по истории науки казались тогда увлекательными и, кстати, имели прямое отношение к нашей жизни. К школьной жизни. В советской общеобразовательной школе, в отличие от других видов школ, которые я потом наблюдала (я знаю общеобразовательную итальянскую и американскую школы) давали основательное политехническое образование.
Правда, должна сказать – политехническое образование шло в ущерб гуманитарным дисциплинам. В частности, мои дети в школе в Италии изучали латынь и греческий, и очень глубоко, а я, хоть и кончила филфак МГУ, но впоследствии уже после выпуска вынуждена была сама, для собственных целей нагонять и латынь и греческий, нанимать учителей, зубрить самостоятельно, поскольку в университете этого не было. То есть у меня как итальяниста была на первом и втором курсе латынь два года, но это же курам на смех. А греческого языка даже в университете нам не давали. Конечно, это большой пробел.
Ну вот, мы говорили о том, что советская школа была прекрасной, я имею в виду, что она была хорошо организована, умно структурирована и у нее была хорошо развита политехническая сторона. Соответственно, популярно-техническая литература была затребована детьми, которые изучали это в школе. А среди детей, растущих, к примеру, в Италии, почти никто не знает, откуда берется электричество, кроме учеников спецшколы для будущих "технарей"; это у них тоже недостаток, симметричный греко-латинской безграмотности русских интеллигентов.
Встречались ли вы когда-нибудь за границей с интересными научно-популярными форматами, которые в России не используется? "Научно-популярные" в широком смысле, в т.ч. и гуманитарными.
Это компьютерные лекции, которые покупаю в Америке или скачиваю за деньги. Я этим активно пользуюсь и многие мои друзья – тоже. В России, насколько я знаю, обучение по платным компьютерным лекциям не очень развито. Возможно, это развито как спорадическое попадание на случайный сайт, когда человек блуждает по Интернету. Ваши лекции на "Полит.ру" – не знаю, вы к ним относитесь или нет…
Да, я их помогаю организовывать.
Вот, вы их организуете. Ну спасибо вам за это. Я их смотрю. Лекции Дмитрия Быкова тоже смотрю и слушаю. Но нужно сказать, что это в моей жизни присутствует бессистемно. Может быть, потому, что это дарится, а не покупается. С одной стороны, вроде бы, и хорошо, что это без денег. Но с другой стороны, когда я покупаю цикл лекций, например, в Америке, - скажем, по истории искусства, - я чувствую себя обязанной отработать потраченные лекции. Я смотрю их несколько раз, смотрю системно, конспектирую – это вид самообразования.
Очень интересно, спасибо за подсказку. И последний вопрос: что вы сейчас читаете? Что у вас сейчас на письменном столе или на е-буке?
Я сейчас читаю роман, который мне прислали для агентства, чтобы решить, можно ли его публиковать на Западе. И не называю его, потому что это – коммерческая тайна. В самолете сюда, в Израиль, я читала книгу "Путеводитель по стране сионских мудрецов", которую написали вдвоем Александр Окунь и Игорь Губерман, она выдержала уже второе издание в издательстве "Эксмо". Она чудесно оформлена, я ее рекомендую всем, кто о ней услышит. Это то, что я читала по дороге сюда.
По дороге обратно, я думаю, буду читать новую книжку Умберто Экко, которая еще не опубликована и которую я и все мои друзья переводчики, как обычно, читаем и комментируем автору еще до опубликования.