Гарин, я вас любила: о чем новый роман Владимира Сорокина
Вышел долгожданный роман Владимира Сорокина, который на этот раз не выворачивает литературу наизнанку, а скорее даже успокаивает. Егор Михайлов считает, что Сорокин неожиданно для всех написал обычный приключенческий роман — и это нормально (в хорошем смысле).
Десять лет назад доктор Платон Ильич Гарин ехал-ехал сквозь снежную равнину, везя жителям села Долгое вакцину от нехорошей болезни. Не доехал, потеряв кучера и ноги, — и вот теперь обитает в санатории "Алтайские кедры", где под его надзором лечатся грязями и электрошоком восемь жоп с ручками (эта метафора, как часто бывает у Сорокина, не метафора). Жопы, которых здесь называют "бути", носят имена политических лидеров начала XXI века: Дональд всем хамит и поглощает куриные крылышки с колой, Ангела лает и старается всех помирить, еще один по-грутовски отвечает на все тремя словами "Это не я!" — скажите, как его зовут. Когда на алтайско-казахской границе гремит взрыв и вырастает ядерный шампиньон, Гарин с коллегами и пациентами седлают гигантских биороботов-маяковских и отправляются в Барнаул, подальше от войны.
Десять лет назад Лев Данилкин в своей рецензии демонстративно отказался пересказывать сюжет "Метели": "с какой стати делать вид, будто мы не знаем, что все сорокинские „сюжеты“ — не более чем карикатурная бутафория, которая выстраивается лишь для того, чтобы поэффектнее выбить из‑под нее клинья". На этом и построен самый важный прием "Доктора Гарина": в прямом сиквеле "Метели" Сорокин обманывает ожидания читателя, совершая совсем уж немыслимое.
В "Гарине" есть самый настоящий сюжет с началом, серединой и концом — причем, что вовсе уж небывало, концом счастливым.
Разумеется, в "Гарине" присутствуют и все необходимые элементы сорокин-бинго. Привычная игра в стили тут как тут: сотканный из литературы Платон Гарин не может пройти мимо букв на бумаге и читает (а мы вместе с ним) все, что попадается на глаза, — от детской книжки до чьего-то дневника или одного из нескольких романов в романе. Находится место даже для автопародии: в сортире для подтирки используют страницы из альтернативной версии самого известного сорокинского текста — пятой главы "Нормы".
Есть тут и свифтораблезианские сатирические элементы, но их, к счастью, немного. Добравшись к середине романа до Барнаула, ожившие политические карикатуры устраиваются работать в цирк, где им самое место, а Гарин отправляется в Хабаровск, "город утонченной японской культуры", — и тут-то начинается настоящий роман. С сюжетными поворотами и внятными героями. С болотным гулагом чернышей и зомби (их худо-бедно научились дезактивировать, они ходят по барам в засаленных куртках со значками "Цой жив!" и глухо гудят песню "про сердца, вены, глаза и перемены"). С такой местами пронзительной лиричностью, на которую способен только человек, имеющий в широких массах репутацию "писателя про говно и **** [половые акты]"
Впрочем, говно и **** [половые акты] тоже присутствуют. Но любим мы Сорокина не за это.
Десятилетия Сорокин разбирал на своем операционном столе русский язык, речь и литературный канон и складывал из него фантастических химер, восхитительных и ужасающих, как ангелы небесные. А теперь он совершил обратный трюк: разобрал этих ангелов и слепил что‑то обычное и человеческое. Да, пожалуй, крылья пришлось подрезать. Но разве не удивительно, что этот гомункул таки встал и пошел?
После "Дня опричника" стало общим местом соотносить траекторию движения России с траекторией вымышленного сорокинского прошлобудущего. Сорокина в какой‑то момент начали читать просто для того, чтобы ужаснуться тому, куда несемся мы. Не знаю, в эволюции автора ли дело, или в том, что тревожность новостной ленты стала уж вовсе зашкаливать, но, читая "Доктора Гарина" в апреле 2021 года, я обнаружил, что Сорокин превратился в успокаивающее чтение для неспокойных времен — эдакий русский "Гарри Поттер", в котором все обязательно закончится хорошо.
Добро, как известно, нужно делать из зла, потому что его больше не из чего сделать. Вот и мейнстримовые приключенческие романы, оказывается, можно собирать из того же материала, что и концептуалистские эксперименты. Сорокин был нашим Джойсом, нашим Селином, нашим Берроузом, кем только не был. Почему бы ему не стать заодно и нашей Роулинг или, еще лучше, нашим Толкином — в "Докторе Гарине" есть даже волшебная птица ex machina, явно кузина толкиновским орлам.
К слову о Гарри Поттере. Возможно, читая в романах Роулинг о том, что Хагрид был сыном человека и великанши, вы задавались простым человеческим вопросом: "Как?" Знайте: на этот вопрос в романе "Доктор Гарин" вы найдете чрезвычайно детальный ответ.