Смех и фюрер. Роман Тимура Вермеша "Он снова здесь"
Гитлер ожил и пошел работать на ТВ: на русском языке вышла книга немецкого журналиста Тимура Вермеша "Он снова здесь", в которой фюрер воскресает в ХХI веке и становится телезвездой, а культура смеха играет роль подпорки фашистского режима.
Август 2011-го. На пустыре среди одуванчиков и маргариток просыпается Адольф Гитлер. Берлин так и не стал столицей мира. Страной, пребывающей в состоянии ленивого покоя, руководит, по выражению главного героя, "неуклюжая женщина с уверенным обаянием плакучей ивы". На границе с Германией продолжает свое "противоестественное существование" Польша. "Да далась мне вообще эта война!" — восклицает Гитлер и устраивается работать на телевидение Гитлером — "расовым комедиантом", произносящим исполненные патетики тирады про иностранцев, чистоту крови и выживание человечества. Все под гром наложенного фоном хохота.
Для немецкого журналиста Тимура Вермеша, много лет довольствовавшегося ролью "литературного негра" в издательстве, роман "Он снова здесь" — дебют под собственным именем, по сути, бунт против досадной, навязанной извне анонимности. В Германии, в которой оправдание преступлений нацистов уголовно наказуемо, его историческая фантасмагория с горьковатым остросоциальным привкусом стала всеми признанным хитом.
Вермеш преподносит опыт альтернативной истории, выстроенный на нарушении табу толерантного общества.
Однако "Он снова здесь" — это не только артикулированное, но и сглаженное сатирой желание ткнуть современный мир носом в его дурнопахнущие делишки.
Вермеш воскрешает не Гитлера, от лица которого ведется рассказ, а мифологему власти, наводняет текст исторически точными деталями (пробудившись, фюрер первым делом бурно радуется подвернувшемуся под руку журналу "Дичь и собака" об охоте, который издается с 1894 года) и выворачивает наизнанку смеховую культуру.
Смех отныне не снижает политический пафос текста до безопасного уровня, а усугубляет его, сгущает краски, становясь доходчивым инструментом пропаганды.
Гитлер-комик в романе — воплощенная злоба на обмельчавшую, стерилизованную жизнь.
Европейский альянс видится ему бандой школьников, современная НДПГ — "гнездом вредоносных идиотов", Афганистан — карикатурой на войну.
Единственное светлое пятно на партийной карте Германии, по его мнению, — зеленые. Карьеризм и суета, выросшие из социального хищничества, власть денег, пиарщики, как будто взятые из романов Виктора Пелевина и способные вылепить комедийного идола из бывшего фюрера, кажутся ему ничем иным, как выродившимся в демократическом обществе национал-социализмом.
Самое странное, что именно Гитлер в новом мире оказывается слабой личностью, гримасничающим шутом, разевающим пасть на сильное государство.
Этот фюрер родом не из 1945 года, а из "Великого диктатора" Чарли Чаплина: он маленький человек, одомашненный злодей, променявший жизнь-подвиг на жизнь-зрелище.
Одновременно он — личность, вырвавшаяся из истории, из контекста, выпросившая у судьбы второй шанс и право судить. Нагуглив в интернете Гельмута Коля, объединившего Германию, Гитлер, сжав кулак, заявляет: "Целых пятнадцать лет я работал над обликом сильной партии, а теперь вынужден читать, что этой страной можно прекрасно управлять в вязаной кофте".
Общественно-политический посыл книги довольно прозрачен: либеральные ценности не рухнули под собственной тяжестью — они никогда не существовали.
Фашизм был и остается единственной формой, годной для западной цивилизации, категориальным алфавитом, встроенным в мозг с рождения.
Поэтому Гитлер у Вермеша не бунтовщик и не завоеватель, а естественно встраивающаяся в этот мир деталь, позволяющая ему наконец обрести законченную форму.
XXI век для героя — это лишь новые декорации, мир "призраков театра" Фрэнсиса Бэкона, идеальная модель, искаженная неразумным обществом. Демократия с ее свободой слова, совести и рынка, безоговорочной ценностью личности — фатальный невроз, подмена понятий.
"Он снова здесь" — это, разумеется, роман-гротеск, который, правда, с трудом удается втиснуть в жанр исторической фантастики.
Путешествие во времени не занимает ни автора, ни его героя, быстро решившего, что поиски объяснений тупы и бесплодны.
На месте пришельца из прошлого, обладающего недюжинными способностями к анатомированию повседневности, мог оказаться любой другой абстрактный инопланетянин, ребенок-маугли или, например, тиран затерявшегося в тропических лесах племени. Исполняя функции медиума, Гитлер нападает на современную прессу и ее "безбожную тупость", громит "поваренное телевидение", одобряет антитабачный закон ("курильщиков тоже убивали в мировую войну") и сожалеет, что кофе порошковый ("конечно же, англичанин до сих пор блокирует морские пути").
Книга Вермеша — внеклассное чтение к учебнику истории, текст с потенциалом: завтра он может превратиться в нашпигованный историческими аллюзиями американский сериал, суровое псевдодокументальное кино. Или, скажем, в диснеевский мультфильм, в котором примкнувший к "Гринпису" и сострадающий всему живому Гитлер придет наконец к раскаянию.