Иное отношение к смерти: Атулл Гаванде "Все мы смертны"
Американский хирург индийского происхождения Атул Гаванде тоже не говорит о смерти напрямую. Но в отличие от Мохова, разбирающего post mortem-процессы, Гаванде рассуждает о предшествующем периоде — умирании.
По мнению автора, современное общество помешано на сохранении жизни. Мы реанимируем смертельно больных людей, вентилируем им лёгкие и пичкаем трубками — лишь бы ошарашенный, умирающий человек хотя бы номинально оставался живым. Не имея возможности обеспечить "достойный уход" больным старикам, американцы отправляют их в дома престарелых и не представляют, что на самом деле вырывают человека из привычной среды и лишают его личного пространства. Дома престарелых в большинстве своём напоминают комфортные тюрьмы: старики вынуждены жить в однотипных общих палатах и строго следовать правилам, не имея прав на слабости и привычки. Клиентов дома престарелых ругают за выпитую рюмку или съеденную пачку чипсов, они общаются только с ровесниками-инвалидами и не могут завести себе даже попугайчика. Гаванде спрашивает у читателя: настолько ли важно количество прожитых дней, если они прожиты без достоинства?
"Самая жестокая наша ошибка при обращении со стариками и неизлечимо больными — это неготовность признать, что у этих людей могут быть и иные приоритеты, кроме собственной безопасности и желания прожить подольше".
Несмотря на то, что Гаванде приводит немало статистических данных и подробно описывает процессы, происходящие в организме при старении, его книга мало похожа на научно-популярную литературу. Её сложно назвать даже нон-фикшном. Врач выстраивает повествование вокруг реальных людей. Например, он рассказывает историю 34-х летней Сары Монополи, у которой обнаружили рак лёгких в терминальной стадии на девятом месяце беременности. Женщина долго отказывалась поверить в то, что скоро умрёт и не будет воспитывать дочь, а Гаванде искал способы разубедить пациентку идти на рискованные меры ради мнимой надежды на исцеление. Одна из самых эмоциональных историй посвящена умиранию пожилой пары Феликса и Беллы. Феликс до последних дней пытался ухаживать за Беллой самостоятельно, несмотря на попытки сотрудников дома престарелых расселить супругов по разным палатам, лишив мужа возможности ухаживать за слепой и полуглухой женой.
Судьбы реальных людей, их переживания и страдания превращают книгу в настоящую биографическую прозу с тонко выстроенной драматургией. Стараясь звучать еще убедительнее, Гаванде вплетает в повествование и личную историю — смерть отца. Приём работает прекрасно, Гаванде разрушает границы, напоминая нам, что любой врач моментально может стать пациентом. Он призывает коллег не оставаться равнодушными, выяснять истинные причины страхов пациентов, бороться с автоматизмом восприятия. Отношение к умиранию должно меняться вместе с миром. А медицине следует учитывать эти перемены.
Однако книга "Все мы смертны" обладает не только художественной, но и практической ценностью. На примере упомянутых историй Гаванде разбирает трудности, с которыми сталкиваются родственники тяжелобольных людей и перечисляет варианты их преодоления, испробованные лично. Для России практическая часть ценна вдвойне — даже комфортные дома престарелых для нас — дикость, а о врачах-геронтологах знают единицы.
Конечно, книги Сергея Мохова и Атула Гаванде разные. "Рождение и смерть похоронной индустрии" разбирает историю и развитие ритуалов, а "Все мы смертны" готовит к достойному уходу и предлагает поменять отношение к жизни на её закате.
Читателю остаётся лишь отыскать подходящую именно ему книгу о смерти.