Почему аргументы Кремля неубедительны. Историк Роджер Мурхаус о пакте Молотова — Риббентропа

Пакт Молотова — Риббентропа, подписанный 23 августа 1939 года, и 80 лет спустя остается полем исторических битв. Еще больше споров вызывает секретный протокол документа, в котором Гитлер и Сталин поделили между Германией и СССР территории Польши и государств Балтии. Его существование Москва фактически признала только в 2019 году.

Британский историк Второй мировой войны Роджер Мурхаус — автор самой полной на сегодняшний день истории пакта и его последствий "Дьявольский союз" (The Devil's Alliance). В августе 2019-го в Польше вышла его новая книга "Польша-1939: первые против Гитлера", британский вариант которой — First to Fight — выйдет в сентябре. Константин Эггерт поговорил с Мурхаусом для "Сноба" о том, почему Сталин и Гитлер сумели договориться и какие уроки сегодня нужно извлечь из тех событий.

Ɔ. Почему эти четыре недели в августе 1939 года столь важны сегодня?

Подписание этого договора потрясло не только внешний мир, но и людей в Германии и в СССР. Оно было громом среди ясного неба. Режимы, считавшиеся заклятыми врагами, вдруг договорились. Многим тогда казалось, что законы политики перевернулись с ног на голову.

Но важность этого пакта не только в том, что он способствовал началу войны. Люди спорят об исторической оценке этого события. Вспомните про протесты в Литве, Латвии и Эстонии в 1989 году, прежде всего, акцию "Балтийский путь", когда два миллиона людей встали цепочкой от Вильнюса до Таллина. Сторонники независимости организовали эту демонстрацию именно с целью напомнить о 50-й годовщине подписания пакта, который положил начало преступному захвату Советским Союзом независимых балтийских государств.

Ɔ. 1939-й — время, когда представление о равенстве стран перед международным правом было не столь твердым, как, скажем, сегодня. Можно ли судить о том, что произошло тогда, опираясь на сегодняшние представления о морали?

Да, обычно не стоит применять к событиям прошлого оценки сегодняшнего дня. Но в этом конкретном случае, даже если судить по стандартам того времени, пакт вызвал глубокое потрясение и спровоцировал события, весьма сомнительные с точки зрения права и морали. Я говорю о захвате Польши, об аннексии стран Балтии и о массовых репрессиях против их жителей. Даже по меркам того времени, действия СССР и Германии заслуживают осуждения.

Ɔ. И советская, и современная российская версия тех событий такова: подписания пакта не случилось бы, если бы не провалились переговоры с Великобританией и Францией о коллективной безопасности, проходившие с апреля по август 1939 года. У Сталина, дескать, не оставалось выбора. В этом есть зерно правды?

Некоторое есть. Кремль всегда укоряет Запад: мол, вы первыми пошли на сделку с Гитлером в Мюнхене в 1938 году, а Сталин лишь сделал то же самое, но на год позже. Но это лицемерная и лживая позиция, которая противоречит исторической правде. Невозможно сравнивать Мюнхенское соглашение с московским пактом Гитлера и Сталина. Все-таки Мюнхенское соглашение было пусть и провальной, но попыткой сохранить мир, а пакт Молотова — Риббентропа — подготовкой и обоснованием для начала войны. В этом смысле Мюнхенский договор и пакт Гитлера — Сталина невозможно сравнивать. Так что аргументы Кремля, что называется, "не катят".

Что касается коллективной безопасности в конце 1930-х, то ее провал объясняется другими причинами. Скажем, западные страны не доверяли СССР, видя в нем квинтэссенцию зла. Это было сложное для дипломатии время, эпоха, когда ни у кого не было простого выбора.

Ɔ. То есть вы хотите сказать, что британцы и французы недостаточно доверяли Сталину, чтобы пойти даже на предварительное соглашение по коллективной безопасности? Тогда зачем они начинали переговоры в Москве?

Я это понимаю так: британцы и французы направили миссию в Москву с инструкцией особенно не торопиться. Думаю, что Лондон и Париж хотели припугнуть Гитлера возможностью союза с Москвой и попытаться прощупать, насколько этот союз возможен в принципе. Но о союзе со Сталиным всерьез не думали. Запад не доверял ни Сталину, ни Гитлеру. Потенциально союз со Сталиным помог бы защитить Польшу, которая тоже не доверяла СССР. Поляки вовсе не мечтали увидеть советские войска на своей территории. Ведь они прекрасно помнили опыт жизни под царской Россией.

В сущности, британцы и французы оказались в тяжелой ситуации, когда вам надо попытаться найти общий язык с одной стороной, которой вы не доверяете, чтобы напугать другую сторону, которой вы тоже не доверяете. Проблема была еще и в том, что Гитлер мог предложить Сталину намного больше, чем Лондон и Париж, — и он сделал это.

Ɔ. То есть в какой-то мере Великобритания и Франция допустили ошибку?

Возможно, в какой-то степени. Но в целом я не хотел бы их в этом обвинять. Я считаю, что в сложившейся тяжелой ситуации они пытались сделать то, что можно было сделать.

Ɔ. Как шла подготовка к подписанию пакта?

Многое проходило за кулисами. Например, ранней весной 1939 года Гитлер пытался соблазнить польское руководство предложением о союзе, в котором Варшава играла бы роль младшего партнера Берлина при нападении на Советский Союз. Но поляки — на мой взгляд, совершенно правильно — отказались от предложения нацистов. В Варшаве тогда господствовала дипломатическая концепция "двух врагов". Согласно ей, Польша была зажата между одинаково враждебными ей Германией и СССР. Поляки старались не заключать альянсов ни с одним из этих противников, дабы избежать оккупации другим.

После отказа Варшавы Геринг стал первым, кто предложил: "Ну, если вы не хотите заключить сделку с нами, то, может быть, мы заключим ее с Советами". Сначала это была попытка пригрозить полякам последствиями отказа от сотрудничества с Гитлером. Однако с этого момента идея договора со Сталиным зажила своей жизнью. А советский диктатор к этому моменту как раз разочаровался в контактах с Лондоном и Парижем. Это совпадение сыграло свою роль.

Ɔ. Для Гитлера пойти на договоренности с "большевиками" было, наверное, очень трудно…

Конечно. Но тут сыграл свою роль МИД Германии. Там всегда были сильны если не просоветские, то русофильские настроения. Это помогло убедить Риббентропа, который, в свою очередь, убедил Гитлера, что сделка с Москвой несет выгоду.

Ɔ. Каким образом были определены сферы интересов?

Секретный протокол, который был приложен к основному пакту, — очень короткий документ, не больше страницы. Это в основе своей список территорий, которые обе стороны хотели бы контролировать в случае "территориально-политического переустройства", как это названо в документе. Это "переустройство" как раз и начинается вместе с войной в 1939 году. Первоначальная демаркационная линия, разделявшая сферы интересов двух стран, проходила по центру Польши: по линиям рек Писса, Нарев, Висла и Сан.

Но 28 сентября 1939 года в Москве состоялась еще одна встреча между Риббентропом, Сталиным и Молотовым. И тогда была проведена новая демаркационная линия — восточнее первой линии. Сталин решил, что не хочет захватывать земли, где преобладало польское население. Он решил ограничиться теми территориями Польши, где преобладали белорусы и украинцы. Новую линию провели по реке Бук в Восточной Польше. В компенсацию за уступку польских земель Сталин получил полный контроль над Литвой, хотя еще в августе демаркационную линию провели прямо посередине литовской территории. Так что после сентября все три страны Балтии оказались в сфере контроля Москвы.

Ɔ. Почему немцы так легко отдали Сталину Балтию?

Гитлеру нужно было сделать Сталину очень выгодное предложение, чтобы тот пошел на сделку. С точки зрения советского диктатора, то, чего он добился в 1939–1940 годах, было оптимальным исходом. Он получил все, что хотел: территории, потерянные Россией в результате Первой мировой войны, очень выгодную экономическую сделку с Германией. Кроме того, он сохранил формально нейтральную позицию. Да, СССР захватил Восточную Польшу, а в ноябре 1939 года ударил по Финляндии. Но официально в начавшейся войне он не участвовал.

Кроме того, Гитлер был уверен, что Советский Союз позднее падет под натиском военной мощи Германии. Для него это была временная сделка, на тот момент ему прежде всего надо было изолировать Польшу.

Ɔ. Считаете ли вы, что Польша была готова к нападению Германии?

Если бы Польша представляла себе, что подвергнется нападению Германии, то она могла бы подготовиться получше. Например, потратить 1930-е на усиление бронетанковой части своей армии, а также модернизировать авиацию. Однако хорошо задавать все эти вопросы, глядя из сегодняшнего дня. Да, в Варшаве представляли себе, что у страны враждебное окружение. Однако хватило ли бы у Польши производственных мощностей? Могла ли экономика потянуть масштабное перевооружение? Показательна одна деталь. В течение пяти лет, предшествующих началу Второй мировой войны, военный бюджет Польши составлял 3% от военного бюджета гитлеровской Германии.

Кроме того, похоже, что польское руководство вынесло неправильные уроки из опыта Первой мировой войны. Большинство других стран, участвовавших в ней, поняли: будущее — за бронетанковыми силами. Но широкие польские равнины и победа в польско-советской войне 1919–1921 годов — а это была по преимуществу война кавалерии — привели польское военное руководство к выводу о важности и эффективности конных частей. И они действительно были эффективны — только против пехоты, причем даже в 1939 году. Однако они совершенно бесполезны, когда на вас наступают танковые части.

Если подводить итог, то в рамках своих сил и возможностей поляки сделали все, что могли, включая получение дополнительных гарантий от Великобритании и Франции за несколько дней до начала боевых действий. Так что им особо не в чем себя винить.

Ɔ. Тогда вновь возникает вопрос о виновности Великобритании и Франции…

Да, я считаю, что в этом случае на них лежит определенная вина. То, что они бросили Польшу, — не красящий их, постыдный исторический факт.

Ɔ. А что они могли сделать?

У французов и британцев не было никакой возможности вмешаться в войну на территории самой Польши. Но они могли значительно более энергично атаковать Германию с Запада. Французы могли нанести более мощный удар по Саарской области Германии, а британцы — сильнее бомбить немцев. В этом случае был шанс изменить ход войны. Однако он не был реализован, Польша была предоставлена сама себе.

Ɔ. А к советскому нападению Польша была готова?

В целом, поляки не ожидали нападения СССР. Хотя общественность сразу после подписания пакта Молотова — Риббентропа встрепенулась. Однако само по себе нападение 17 сентября 1939 года стало сюрпризом. Польский посол в Москве Вацлав Гржибовский буквально накануне этого ожидал от Кремля каких-то заявлений о готовности оказать его стране помощь перед лицом агрессии Гитлера. Это была уловка Сталина — заставить поляков поверить, что Москва пришлет им на помощь свои войска, и таким образом сделать их полностью беззащитными перед нападением Красной Армии. Советские военные даже напечатали и распространяли листовки соответствующего содержания.

Ɔ. У Польши на востоке не было серьезных сил...

Да. В основном это были резервные части и те, которые находились на переформировании после начала германской агрессии. Основное бремя боевых действий против полумиллионной армии Сталина пришлось нести пограничным войскам, которые не имели в своем распоряжении ни танков, ни авиации. Многие из них сопротивлялись исключительно мужественно, геройски. Нужно помнить: со стороны СССР это было именно агрессивное вторжение, а не "славная", как представляла советская пропаганда, операция по обеспечению безопасности.

Ɔ. Как западные украинцы и белорусы встретили советские войска?

Сначала местное население встречало советские войска довольно дружественно. Ведь польское государство между двумя мировыми войнами было довольно националистическим. Что, впрочем, можно понять после 123 лет иностранной оккупации и победы в войне с большевиками. Так что отношение к национальным меньшинствам в 20–30-е годы было не особенно деликатным. Поэтому многим украинцам и белорусам сначала показалось, что пришло освобождение. Однако если Германия на Западе вела войну на истребление определенных народов, в том числе, конечно, поляков, то Красная Армия принесла на эти земли классовую войну. Батракам или рабочим сначала было особенно нечего бояться. Однако тем, кто побогаче, например, торговцам, досталось по полной. Причем для советских оккупантов было неважно, украинец ты, белорус или поляк. Так что разочарование у местных наступило довольно быстро.

Ɔ. В современной России часто транслируют мнение, что Сталин в 1939 году мстил за пленных красноармейцев, захваченных поляками в советско-польской войне 1919–1921 годов. Насколько оно обоснованно?

В определенной степени обоснованно. Приведу такой пример: одной из первых групп на захваченной польской территории, которую подвергли репрессиям, включая депортацию в Сибирь, были так называемые военные поселенцы. Это те военнослужащие, которые отличились в войне с Советами и в награду получили земли в Восточной Польше.

Ɔ. Могла ли история сложиться иначе, если бы Сталин не напал на Польшу?

Сталин всегда хотел захватить Восточную Польшу. Вопрос лишь в том, был ли у него вариант дождаться полной победы Германии над поляками и получить эту территорию после этого — уже от Гитлера. Думаю, что для Сталина это было неприемлемо: так как два диктатора не доверяли друг другу, вторжение в Польшу для Кремля было, по сути, единственным вариантом.

Ɔ. Но вы говорите, что Сталин оказался не готов к германскому нападению 22 июня 1941 года?

Полагаю, на него подействовал успех пакта Молотова — Риббентропа. Когда в ноябре 1940 года он отправлял Молотова на переговоры в Берлин, то надеялся на заключение своего рода пакта номер два. "Давайте разделим мир", — заявил Молотов принимавшим его нацистам. Кроме того, сближение с гитлеровской Германией было разработано, спланировано и воплощено в жизнь самим Сталиным. Это была его личная политика и его личный успех. Думаю, поэтому он игнорировал все предупреждения о том, что Гитлер готовится к войне — от его собственных разведчиков до немецких перебежчиков в последние часы перед началом операции "Барбаросса".

Ɔ. Как вы оцениваете теорию Виктора Суворова о том, что Сталин готовился первым напасть на Гитлера?

Ясно, что, подобно двум чикагским гангстерам, нацистские и советские вожди подозревали друг друга в желании все прибрать к рукам. Но я не видел документальных свидетельств, подтверждающих теорию Суворова. Мне она не кажется правдоподобной.

Ɔ. Этой весной официальная Москва, наконец, опубликовала находящиеся в архиве МИД копии секретных протоколов к советско-нацистскому договору 1939 года. Их существование Кремль отрицал в течение десятилетий. Как вы оцениваете этот факт?

Когда сначала Горбачев, а потом Ельцин признали факт расстрела поляков в Катыни в 1940 году, это была попытка честно и непредвзято взглянуть на недавнюю историю. Публикация секретных протоколов режимом Путина имеет под собой совершенно другую подоплеку. С моей точки зрения, это откровенная попытка взять под контроль Кремля исторический нарратив, касающийся начала Второй мировой войны.

К сожалению, до последнего времени пакт Гитлера и Сталина мало фигурировал в западной историографии, кроме стран, которые он непосредственно затронул, таких как Польша. Можно сказать, что сталинская версия истории в какой-то степени прижилась на Западе. Лишь последние годы о договоренностях Берлина и Москвы стали больше писать и лучше понимать их значение. По-моему, путинское руководство хочет вернуть этот нарратив под свой контроль.

Ɔ. Каковы уроки пакта Молотова — Риббентропа и вообще истории 1939–1940 года для Европы и коллективной безопасности сегодня?

На первый взгляд, события восьмидесятилетней давности происходили совсем в ином историческом контексте, поэтому вроде бы никаких очевидных уроков из них извлечь нельзя. Но давайте присмотримся. Страна-наследница одного из участников пакта сегодня — государство-изгой. Оно угрожает соседям и прибирает к рукам территории, которые, с его точки зрения, ему принадлежат. Так что преемственность есть, и она вызывает большое беспокойство. К сожалению, на Западе только сейчас начинают осознавать угрозу, исходящую от путинской России. Парадокс, но одна из стран, которой это понимание дается с особым трудом, — это Германия.