"Средство от горя. Можно ли облегчить боль утраты?" Как лекарство может помочь справиться с тоской по умершему
Горе, которое мы (и, вероятно, некоторые другие виды) испытываем после утраты близких, как правило, со временем ослабевает. Однако в некоторых случаях переживания могут сопровождать человека годами, мешая полноценной жизни, и требуют особых методов лечения. В книге "Средство от горя. Можно ли облегчить боль утраты?" (издательство "Corpus"), переведенной на русский язык Евгением Поникаровым, журналист Коди Делистрати, тяжело переносивший смерть матери, рассказывает, как меняется наше представление об этом эмоциональном состоянии и какие средства могут помочь его преодолеть. Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом, посвященным лекарственному лечению пролонгированной реакции горя.
Глава 5. Лекарство
Во всем, что касалось приема лекарств для лечения моего собственного горя, я колебался: опасался препаратов, которые могли притупить боль, например, бензодиазепинов и антидепрессантов, но в то же время мне было любопытно, что сможет мне помочь (если что-то вообще может). В целом я не пью лекарства. Я могу обойтись даже без половины таблетки тайленола от похмелья. Дело не в том, что я не доверяю его эффективности, а в том, что я не верю в то, что у меня есть истинная потребность в нем; для меня это своего рода признание того, что я не способен в достаточной степени контролировать свое тело, словно недостаток физического здоровья — это какой-то недостаток нравственности, некая личная неудача.
Но мое внимание привлек протокол исследования для фармакологического лечения пролонгированной реакции горя. Соответствующий препарат называется налтрексон. Синтезированный в 1963 году и одобренный для медицинского применения в США в 1984 году, он сначала применялся преимущественно для лечения зависимости от морфия, героина и оксикодона, но затем спектр применения расширился. Налтрексону доверили лечение различных зависимостей — от азартных игр, еды, порнографии. У него относительно мало побочных эффектов, и после прекращения приема не возникает синдрома отмены — в частности, именно поэтому его тестируют для такого широкого спектра заболеваний. Сразу уточню, что налтрексон — это не то же самое, что налоксон (более известный под торговым наименованием "Наркан"), который используется для реанимирования людей после передозировки опиоидами.
За последние несколько лет специалисты провели ряд исследований на тему фармакологического лечения затяжной реакции горя. В частности, в рамках исследования, одним из соавторов которого являлась Мэри-Фрэнсис О’Коннор, овдовевшим участникам (как с ЗРГ, так и без нее) интраназально вводили окситоцин, часто называемый гормоном любви*, поскольку он способствует установлению связей. Прием окситоцина привел к тому, что люди с ЗРГ медленнее откладывали в сторону фотографии своего умершего супруга по сравнению с теми, кто принимал плацебо, а это означает, что окситоцин улучшил ситуацию с активным избеганием. Психологи также изучали влияние антидепрессантов при ЗРГ и депрессии, вызванной утратой. В клиническом исследовании, одним из соавторов которого являлась Кэтрин Шир, а также как минимум в четырех других экспериментах антидепрессанты смягчали проявления депрессии, но не всегда существенно ослабляли симптомы, характерные для горя.
Вышеуказанный протокол исследования налтрексона построен на подобных результатах. Одна из причин, по которым для лечения горя пробуются средства, предназначенные для борьбы с зависимостью (например, налтрексон), — проведенный О’Коннор в 2008 году эксперимент с фМРТ-исследованием, когда в мозге женщин с затяжной реакцией горя, подвергавшихся воздействию напоминающего фактора, возбуждалась зона в прилежащем ядре. Поэтому для противодействия этому чувству вознаграждения можно использовать препараты, предназначенные для лечения зависимости, — такие как налтрексон.
В протоколе, опубликованном в журналеTrials, была выдвинута гипотеза о том, что налтрексон может смягчить симптомы пролонгированной реакции горя в сравнении с плацебо. Налтрексон не обязан справляться с ПРГ в одиночку. В протоколе исследования, авторами которого являются Холли Пригерсон (которая и прислала мне его копию по электронной почте), Пол Мациевски и другие специалисты, указывается, что налтрексон, если он окажется эффективным, следует применять в сочетании с психотерапией. Однако отмечается, что препарат можно использовать в случаях, когда психотерапия неэффективна, что подразумевает при необходимости возможность его самостоятельного применения. Пригерсон заявляет, что успешное фармацевтическое лечение ПРГ может в буквальном смысле спасать жизни — если учесть, что "тяжесть симптомов ПРГ" "положительно связана с частотой недавних мыслей о суициде" (так утверждает еще одно исследование, в котором она участвовала).
Согласно протоколу, половина участников исследования налтрексона принимала по 50 миллиграммов налтрексона каждый день в течение восьми недель; другая половина получала визуально идентичное плацебо. Специалисты навещали участников, чтобы "оценить выраженность симптомов, социальную близость и неблагоприятные реакции". Тройное слепое исследование означало, что ни участники, ни исследователи, ни аналитики не знали, кто принимает налтрексон, а кто — плацебо. Отсеивались все люди, которые проходили традиционную разговорную терапию, если после ее окончания прошло менее трех месяцев.
Примерно через год после публикации протокола 2021 года Джоанна Каччиаторе, профессор Университета штата Аризона, Кара Тилеман, консультант по вопросам горя и социальный работник хосписа, которая также преподавала в этом университете, и Шанеа Томас, социальный работник и профессор Школы общественного здравоохранения Мэрилендского университета, написали в соавторстве статью, в которой подвергли сомнению некоторые методы и основополагающие предположения этого протокола. Они отметили, что, хотя они "уважают желание помочь с облегчением страданий, которое, несомненно, руководит авторами этого предложения", подход с использованием налтрексона "ошибочен", и особенно это относится к идее приравнивания подобной формы горя к наркомании. "Сравнение тоски по умершему любимому человеку — уникальной личности, с которой у человека были выстроены глубокие, многогранные отношения, — и наркотической зависимости принижает важность поддерживающих нас близких отношений и пока не имеет достаточной поддержки", — писали они.
Тилеман и ее соавторы также указали, что налтрексон не является достаточно избирательным препаратом, чтобы его можно было нацелить исключительно на ощущения зависимости от умершего близкого человека. Лекарство может нарушить социальные связи с людьми вокруг пациента, которые, возможно, как раз и пытаются поддержать его в горе. Авторы обращают внимание, что лишняя изоляция в такой трудный момент особенно опасна.
Когда я поинтересовался мнением Пригерсон об этой статье, та ответила, что, хоть она и ценит такое беспокойство, ПРГ отличается от стандартного горя, и некоторые люди с ПРГ склонны к суицидальным мыслям, и самое важное здесь — удержать людей от причинения себе вреда.
"Мы показали, что эти люди хотят умереть; они не хотят больше жить без близкого человека, потому что именно он придавал миру смысл, и его больше нет", — говорит она.
"Я понимаю скептицизм, — добавляет она, — но ничто другое им не поможет".
Каччиаторе называет это "полной чушью". Она уже тридцать лет руководит фондом MISS Foundation — некоммерческой организацией, которая в первую очередь помогает семьям, пережившим смерть ребенка, и указывает, что за это время только один скорбящий человек покончил с собой. (Мне кажется, что между суицидальными мыслями, изучаемыми Пригерсон, и самоубийством, о котором сообщает Каччиаторе, может иметься существенная разница.) По словам Каччиаторе, людям, переживающим горе таким интенсивным образом, помогает не налтрексон или иные препараты, а менее осязаемые аспекты жизни, такие как сообщество и любовь. "Кто мы такие, чтобы считать себя богами, способными исцелить людей после утраты? — вопрошает Каччиаторе. — Это эмоциональная колонизация чужого горя".
Исследование с применением налтрексона должно было проводиться в Медицинском колледже Вейла Корнеллского университета, однако во время фактчекинга для этой книги Пригерсон сообщила, что не намерена продолжать его, и не дала никаких дальнейших объяснений. Однако Джонатан Сингер из Техасского технологического университета в Лаббоке собирается провести эксперимент, базирующийся на протоколе, опубликованном в журнале Trials. Он предполагает, что такой эксперимент продлится до 2025 года, хотя он и не уверен в этом. Его цель — подтвердить концепцию, и тогда он сможет подать заявку на федеральное финансирование на основании набора участников и имеющихся результатов. Сингер надеется, что налтрексон может помочь тем, кто страдает от особенно острой реакции ПРГ, дойти до точки, где дальше уже справится психотерапия. "Мы хотим снизить уровень горя с десяти баллов до семи", — объясняет Сингер. По его словам, при десяти баллах горя боль слишком сильна для традиционной психотерапии. (Его эксперимент с налтрексоном не включает ни один вид психотерапии, поэтому ученый затрудняется сказать, как они могут действовать в сочетании.) Говоря о тех, кто критикует использование налтрексона для лечения ПРГ, Сингер признает их потенциальную правоту относительно того, что такое лечение способно привести к обратному результату и усугубить страдания уязвимых скорбящих. Но он считает это крайне маловероятным и полагает, что плюсы — помощь людям, которые больше всего страдают от ПРГ, — стоят возможного незначительного риска, присущего многим исследованиям. "[Участники эксперимента] могут сказать: “Да, я больше не люблю своего любимого человека”. Я был бы шокирован, но такое может случиться, — говорит он. — Однако если мы не проведем это исследование, то как нам вообще что-то узнать? Существуют сотни экспериментов с негативными последствиями". Многие люди с ПРГ страдают от боли утраты и общего отсутствия поддержки, и я задаюсь вопросом: если налтрексон однажды получит государственное одобрение в качестве средства лечения ПРГ, сколько из них в конечном итоге воспользуются этим препаратом в надежде на то, что медицина даст им решение или хотя бы облегчение? "Почему, — спрашивают Сингер и Пригерсон, — скептики, не имеющие доказательств, пренебрежительно относятся к усилиям исследователей, испытывающих метод лечения, который может оказаться полезным для уменьшения страданий людей, понесших утрату?"