Как написать научно-популярную книгу — рассказывает Сергей Иванов

Всю неделю до и во время non/fiction, главной книжной ярмарки года, обсуждаем, как создаются книги. Сегодня историк, автор книг о Византии и лауреат премии "Просветитель" Сергей Иванов рассказывает о популяризации и вульгаризации научного знания, о том, с чего начинать и чем заканчивать нон-фикшен и как не потерять внимание читателя.

О том, как назвать научно-популярную книгу

В названии должно быть что-нибудь, что как-то отзовется читателю. А как уж оно приходит, я не знаю. Это и есть максимально творческая сторона дела. Моя книжка про Константинополь называется "В поисках Константинополя". Когда готовилось второе издание, издатель меня убедил, что книгу нужно назвать "Прогулки по Стамбулу. В поисках Константинополя". Несмотря на тя­жесть, в этом есть смысл — такое название отсылает к к целому ряду известных путеводителей "Прогулки по…": "Прогулки по Италии", "Прогулки по Лондо­ну". Даже не профессиональных путеводителей, а писательских. Я долго думал, хочется ли мне оказаться в этом ряду, и решил, что, может быть, издатель чув­ствует правильнее, чем я. Но конечно, в деле наименования книги есть запре­щенные приемы, например вводить в название слово "тайна".

Об отличии научных публикаций от научно-популярных

Предмет научной публикации — это то, что до тебя никому не было известно. Ты сообщаешь об этом миру и главным образом своим коллегам. Самое страш­ное — заново изобрести велосипед. Ты всегда боишься, что кто-то скажет: да что вы, в самом деле, про это уже было написано в такой-то стране на та­ком-то языке в таком-то журнале. Поэтому главное требование к научной публика­ции — проверить все, что уже было написано на эту тему, и убедиться, что до тебя этого никто не сделал. К научно-популярной публикации такого требования нет. Научно-популярные книги можно и нужно писать о том, что ученым давно известно, потому что широкая публика ничего об этом не знает.

О том, как увлечь читателя

Самую выдающуюся популярную книгу по истории написал Михаил Леонович Гаспаров. Эта книга называется "Занимательная Греция". Но при этом сферой научных интересов автора была совершенно другая тема: Гаспаров писал очень увлекательно только о том, в чем не был уникальным знатоком. Так что пер­вое, что нужно, — это найти тему, о которой можно написать увлекательно.

Людям важны большие вопросы. Откуда есть пошла Русская земля? Существо­вал ли Гомер? Была ли Атлантида? Про мелкие вещи просто не станут читать, и это приводит нас к еще одному важному принципу, который обязательно надо соблюдать, если ты пишешь для широкой публики: широкая публика не в состоянии долго фокусировать внимание. Ее нужно зацепить и держать, а зацепить ее можно только одним способом — оперевшись на некое фоновое знание. Как определить, что составляет у публики фоновое знание? Это не все­гда очевидно: что-то из кино, что-то из школьного курса, что-то из детской книжки, что-то из популярной культуры. Что-то люди знают по верхам, кусочками, — нужно найти это и с него начать.

В дальнейшем, когда ты уже ведешь читателя своим путем и держишь вни­ма­ние, очень важно все время помнить, что он не знает того, что знаешь ты, и это не основание для того, чтобы презирать и снобировать. Очень плохо, если уче­ный начинает сыпать эзотерическими терминами, формулами, никому не из­вестными именами и намеками на никому не известные обстоятельства. Это признак бескультурности. Нужно держать в голове, что, как сказал Аристо­тель, известное известно немногим.

О том, как не нужно писать

Ни в коем случае не нужно углубляться в пучину мелких обстоятельств. Нужно выбирать самое главное, то, что интересно. Нужно всякую секунду следить, не устал ли читатель, не слишком ли вы его загрузили. Мне здесь отчасти по­могает опыт общения со студентами. Когда читаешь лекцию, видишь, что они быстро устают, начинают тыкать пальцем в телефон, смотреть фейсбук. Челлендж в том, чтобы их все время взнуздывать, подергивать их внимание. Если же ты не видишь свою аудиторию, надо все время мысленно представлять этих людей и их реакцию и следить за тем, чтобы они не устали. В нужных местах расставлять какие-то приманки, награждать читателей вкусной исто­рией. Если ты рассказал слишком много серьезного, пошутить. Это отдельное искусство.

Об интонации

Ни в коем случае не следует говорить сверху вниз. Читатели ничуть не хуже тебя: они просто не знают того, что знаешь ты, и знают что-то свое, что ты не знаешь. Очень важно не ощущать себя жрецом в этом тайном знании. Важно иметь слегка ироничный тон. Не клоунствовать, но чуть-чуть объ­еди­ниться с читателями против материала. Вы с читателем товарищи по несча­стью, живете в одно время, и вас связывают какие-то общие вещи, на которые можно намекать.

Сейчас мой путеводитель по Константинополю переводится на английский язык, и я обнаружил там огромное количество намеков литературного и око­лолитературного свойства, понятных только русскому читателю. В английском тексте они совершенно теряют смысл, и их приходится безжалостно выбрасы­вать, потому что с англоязычным читателем у меня почти нет общего фоно­вого знания. Например, упоминая герцога Бекин­гемского, я смело пишу "тот самый", исходя из того, что всякий русский читатель знает про герцога Бекин­гем­ского. Знает ли про герцога Бе­кин­гемского английский читатель, я понятия не имею. Может быть, и нет. Но слишком похлопывать прошлое по плечу тоже неправильно. Разве что чуть дать понять, что вы живете в другое время.

О том, как избежать упрощения

Такая опасность всегда существует. Кажется, если ты как следует владеешь предметом, можно постараться его сжать до приемлемых для публики раз­меров, пересказать своими словами, что называется. Иногда это получается. Мой учитель Александр Петрович Каждан очень любил писать популярные вещи, делал это с удовольствием, и это совершенно не мешало ему быть самым главным византинистом страны, а может, даже мира. Но опасность упрощения всегда есть, и это надо иметь в виду. Я не брошу камень в того, кто считает, что популярные книги — вульгаризация, оскорбляющая вкус. Такая позиция воз­можна. Я занимаюсь просвещением, но совсем не считаю, что кто-то это обя­зан делать: ученые имеют право повернуться к популяризации науки спиной.

О масштабе

Чем бы я ни занимался в научном смысле, я всегда задаю себе вопрос, как это встраивается в более широкую картину. Но кто-то сам этот вопрос сочтет ересью. Общая картина не для ученого. Есть ученые, которые считают не­при­личным писать монографии. Книга — слишком большой замах, поэтому нужно писать статьи. Был такой великий бельгийский византинист Анри Грегуар, который сказал: "Пусть книги пишет моя жена". Я отдаю себе отчет в том, что, наверное, кому-то кажусь вульгаризатором в научной сфере. И именно потому, что мне всегда хочется посмотреть, что этот конкретный новый текст говорит про большое целое. И мне кажется важным держать это целое в голове.

О том, как закончить

В идеале надо, чтобы ощущалось пространство воздуха за последней фразой. В этом смысле очень правильный конец у романа Набокова "Дар". Читатель должен сделать еще несколько шагов, когда автор уже остановился, и сам что-то додумать. Это важно автору и приятно читателю. Ты его ведешь за руку, а потом говоришь, чтобы он шел сам. Не знаю, всегда ли можно этого добить­ся, но мне этого хочется. Без некоторого вкуса к созданию литературного тек­ста за это не стоит браться. Но, просто кратко пересказав в конце соб­ственную книжку и убрав сноски, ты не получишь искомого результата.

О том, зачем писать нон-фикшен

Если есть спрос, должно быть и предложение. Людям интересно про историю? Пусть уж лучше они читают меня, чем Фоменко. Так сложилось, что в России интеллигенция занимается просвещением народа. Есть большое количество людей, которым хочется читать, которым интересно, и странно их оставлять без удовлетворения этой потребности. Люди ходят на лекции, люди смотрят популярные передачи. И прекрасно, что это так. Мне кажется, что у гумани­тария это может быть долгом, причем гражданского свойства. На голову любо­пытствующего человека обрушивается мутный поток галиматьи, и нужно об­ладать очень здоровой психикой, критичностью взгляда, чтобы совсем не увяз­нуть в этом потоке. Спокойный голос популяризатора плохо слышен в этом шуме. Но я делаю это малое, чтобы поселить спокойствие в умах. И мне ка­жется, что это нужно делать, потому что мне не все равно, в какой стране я живу.