Как это по-женски? О суффиксах, грамматике и людях
Дорогие читатели колонки! Два года назад меня впечатлила бурная реакция на статью "Пани авторка" — лингвистический разбор всего лишь одного "кейса" из жизни феминитивов . Так впечатлила, что вот сейчас в издательстве Corpus в серии Primus (совместной инициативы "Книжных проектов Дмитрия Зимина" и фонда "Эволюция". — Ред.) вышла моя книга "Как называются женщины. Феминитивы: история, устройство, конкуренция" в трех вариантах: бумажном, электронном и аудио. За что спасибо и вам.
Книга стала для меня большим путешествием в мир женских обозначений примерно пяти последних столетий. В ней тысячи (как я осознала, закончив писать) русских "дериватов женскости". О существовании многих из них вы, скорее всего, не подозревали — они уже забыты, как, например, женские варианты слов золотарь (который "позолотчик", а не "ассенизатор"), казначей, философ, живописец, импровизатор, скульптор, или совершенно самостоятельные названия, например, мастерицы браного ткачества или воспитательницы по Фрёбелю. Другие сохранились, но об их почтенном возрасте порой в полтысячелетия — как у слова начальница — мало кто догадывается.
У каждого из тысяч — своя история. У многочисленных названий пишущих женщин. У не менее многочисленных названий обучающих и учащихся. У названий летающих женщин — только их одних за последний век сменилось три (!), не считая мимолетных окказионализмов. Женщин, которые лечат, рисуют, играют на театральных подмостках или занимаются профессиональной борьбой.
Но главное, ради чего я писала — ради опять-таки лингвистического взгляда, но уже на весь словообразовательный класс "дериватов женскости". В русском языке он невероятно богат: упомянутые тысячи слов образованы с помощью не менее 30 разных суффиксов, большинство из которых живы и продолжают хотя бы изредка рождать новые слова.
Среди них есть и древние, и совсем новые, и исконные, и заимствованные. Есть и такой суффикс, чье появление в русском языке почти ровно триста лет назад — загадка, почти лингвистический детектив, который разгадывали несколько поколений языковедов, и, мне кажется, так подробно его таинственное возникновение еще не описывалось.
Все эти десятки суффиксов взаимодействуют и "делят поляну". Поляна — это основы, к которым присоединяется суффикс. И делят между собой ее не просто так, а по понятиям — часто тонким, трудно обнаружимым, да еще и меняющимся внутренним законам, не все из которых даже обнаружены и описаны.
Одни суффиксы присоединяются к одушевленным существительным мужского грамматического рода: учитель, кассир и пр. Такие существительные когда-то обозначали исключительно мужчин, но сейчас многие из них утратили семантику мужского пола и обозначают людей без различия пола, другие же ее сохранили: пассажир-ка, парикмахер-ша, учитель-ница, монах — монах-иня, фельдшер — фельдшер-ица, повар-иха, географ-ичка, стенограф-истка. Присоединяются, опять же, не абы как, а в зависимости от формы, то есть звучания, а порой и содержания, то есть значения. Кстати, подсчитайте, сколько разных суффиксов содержит этот ряд примеров — и это не полный список!
Но другие русские феминитивные суффиксы, например, -щица, не присоединяются к "мужским словам", а являются женским соответствием конкретного суффикса деятеля: барабанщик — барабанщица. Отсутствовать парное "мужское" или "женское" слово может по уважительной причине — затерялось во времени. Воображаемая цепочка производности продавец → продавщица, приводимая "Википедией" как пример продуктивности суффикса -щица, говорит лишь о сомнительности Вики как источника. На самом деле в старину существовала правильная пара от глагола продавать. Продавец и… "К сеи купчеи записи похвалской попъ Семенище вмѣсто продавицы вдовы Христины Ефремовы дочери… руку приложилъ". Продавец — продавица, как певец — певица или старые заимодавец — заимодавица. Более позднее продавщица соответствует более позднему же и редкому продавщик.
В таких случаях "женское слово" порой образовано не от "мужского", а "само по себе" от глагола или существительного, обозначающего то, чем занята женщина. К примеру, кормилица в старину было частой и важной профессией женщин, от глагола кормить в значении "вскармливать грудью", в то время как кормилец — от другого значения глагола — "содержать", "снабжать едой". Возможность независимого производства русских феминитивов доказывают слова, у которых не может быть пары в принципе, типа старого, но бодрого родильница. Да и современное самооборонщица ("женщина, осужденная за превышение самообороны") вполне самостоятельно.
И таких моделей у нас тоже больше десятка! И у них тоже свои правила-предпочтения.
Есть в русском языке и такие модели, которые не предполагают мужского соответствия в принципе! Например, на -лка: сиде-лка. Это вовсе не пара к старинному сиделец (тот, кто торгует, "сидит" в чужой лавке, будь то лавочник-сосед или служащий; если женщина — то сиделица; сейчас оба слова могут обозначать заключенных).
Во всех случаях некоторые суффиксы, типа -ица, выглядят неразложимыми, другие же — -ичка, -льница, -лка — очень похожи на производные, как будто места скрепления деталей еще видны. И это действительно так! Суффиксы женскости рождались и продолжают рождаться. Собственно, как и суффиксы с разными другими значениями. Этот процесс, еще более таинственный, чем рождение нового слова, тоже освещен в книге. И дополнительно каждому суффиксу с рассказиком о нем нашлось место в "Женском суффиксарии".
Вы видите, как сложна и богата русская система обозначений женщин, — и это мы еще не перешли к принципиально другому и более новому способу выражения женского пола: через род глаголов и прилагательных, согласующихся с существительным "унисекс", будь то "моя эндокринолог", "эффектная вице-мэр" или "врач уже подошла". А там тоже бездна нюансов и происходящих на глазах изменений. О них я надеюсь поговорить в следующий раз.
То, что именно обозначения женщин оказались в центре долгоиграющего лингвистическо-идеологического скандала, — можно сказать, случайность. Основная их часть нескандальна и образуется так же легко и незаметно, как и остальные производные слова. Просто, представляя докладчицу или поздравляя счастливицу, мы и не замечаем, что пользуемся пресловутыми феминитивами. Но вот спровоцированный скандалом интерес к этим словам — хороший повод оказаться на более короткой ноге с такими красивыми вещами, как словообразование, грамматика, язык.