"Когда б не баня, все бы мы пропали. История старинной русской традиции"
Баня занимает особый статус в русской культуре. В народном фольклоре она, прежде всего, место очищения и обновления: "В бане помылся — будто заново родился", "Баня все грехи смоет". Другая ключевая функция бани — установление чувства общности и даже отделение друзей от врагов. Книга профессора славистики Итана Поллока "Когда б не баня, все бы мы пропали. История старинной русской традиции"(издательство "Corpus"), переведенная на русский язык Татьяной Азаркович, посвящена банной культуре и взаимоотношениям русского человека с этой традицией. Автор изучает ее историю, отмечая, что несмотря на изменения в представлениях о телесной чистоте, а также исторические и общественные потрясения, суть русской бани осталась неизменной. N + 1 предлагает своим читателям ознакомиться с отрывком, в котором рассказывается, как иностранец Антонио Рибер Санчес убеждал Екатерину II (и весь мир) в пользе русской бани для здоровья.
Хотя Екатерина намеренно уклонилась от обсуждения этой темы в своем "Антидоте", она прекрасно знала о пользе бани для здоровья благодаря общению с другим иностранцем и деятелем Просвещения — Антонио Риберо Санчесом. В отличие от Шаппа, Санчес был знаком с новейшими западными медицинскими теориями относительно мытья. И, в отличие от французского путешественника, он знал, что некоторые врачи в Западной Европе начали ценить профилактические и обыкновенные ванны, а также применять купанья для лечения специфических болезней. В 1720-е годы Санчес изучал медицину в Португалии, Англии, Франции и в Лейденском университете в Нидерландах, где ему довелось поработать вместе с Германом Бургаве, выдающимся профессором медицины того времени. Скорее всего, там Санчес соприкоснулся с новаторскими методами лечения сифилиса (позже именно он напишет статью на эту тему для " Энциклопедии" Дени Дидро) и услышал критические отзывы о кровопускании (которое, как он обнаружил позднее, часто практиковалось в банях). Если в вопросах, касавшихся человеческого организма, Шапп оставался дилетантом, то Санчес был экспертом.
В течение следующих трех десятилетий Санчес приобрел опыт, позволивший ему пропагандировать медицинскую ценность банных процедур, и Екатерина стала охотно прислушиваться к его мнению. В 1730 году, когда императрица Анна Иоанновна отправила Бургаве письмо с просьбой прислать врачей на службу в Россию, тот выбрал Санчеса. В 1731 году он был назначен главным лечащим врачом Москвы. Вскоре его пригласили практиковать в Санкт-Петербург, а в 1735 году он стал первым врачом императорской армии и пробыл на этой должности шесть лет. В военных походах — вначале в Польше, а затем в южных степях — он узнал, что баня широко используется в русской армии. Еще он заметил, что в баню повсеместно ходят русские крестьяне и жители небольших русских городов.
Санкт-Петербург Санчес вернулся лейб-медиком русского двора и государственным советником. Он лечил Анну Иоанновну до конца ее дней. Хотя диагноз, поставленный им царице, — нефролитиаз — слишком запоздал и лечиться было уже поздно, само умение Санчеса правильно определить болезнь подтвердило его профессионализм в глазах коллег и при дворе. После смерти Анны он успешно вылечил герцога Голштинского и был приставлен к принцессе Софии Ангальт-Цербстской — будущей Екатерине Великой. В 1744 году, вскоре после приезда в Россию, 14 летняя принцесса серьезно заболела. Как вспоминала позднее сама императрица в мемуарах, она " оставалась между жизнью и смертью в течение двадцати семи дней" . А потом наконец, рассказывала Екатерина, " нарыв, который был у меня в правом боку, лопнул, благодаря стараниям доктора-португальца Санхеца [sic]; я его выплюнула с рвотой, и с этой минуты я пришла в себя" . Так Санчес завоевал восхищение и доверие Екатерины.
Несмотря на сделанное доброе дело, удача вскоре отвернулась от Санчеса: после смерти Анны при дворе новой царицы, Елизаветы, для него не нашлось места, и в 1747 году он уехал в Париж. Он продолжал поддерживать тесные (хотя и тайные) связи с русскими аристократами в Париже, где те пересиживали неудачную пору и дожидались перемен при императорском дворе. В 1762 году Елизавета умерла и на русский престол взошел Петр III, муж Екатерины. Он процарствовал всего полгода, а затем Екатерина подстроила переворот, который позволил ей взять власть в собственные руки. Это дало возможность Санчесу вновь проявить себя. И действительно, через несколько месяцев молодая императрица положила ему ежегодный оклад в тысячу рублей: "Потому что он спас мою жизнь, с Божией помощью".
Вскоре после этого Санчес написал Екатерине о бане. Главная мысль, которую он хотел донести, — ценность этой процедуры для здоровья русского народа. Его идеи быстро проникли в своды российских законов. В 1766 году Екатерина цитировала письмо Санчеса, который убеждал ее в следующем: "Крайне надобно ввести бани в употребление как надежнейшее предохранение от многих болезней и средство укрепления человеческого тела". Санчес отмечал, что "от суеверия ныне в Европе бани уничтожены… но сие доказывает токмо, что безрассудные ревнители охотнее смотрели на изнеможение и расслабление своего народа, нежели на здоровье и укрепление оного". Еще он указывал, что "российские солдаты лучше знают великую и существенную от бани пользу". Екатерина соглашалась с ним, замечая, что "здешние бани, употребляемые таким образом, каким господин Саншес предписывает, суть наилучшим и непревзойденным средством к сохранению здоровья, силы и крепости" народа. Она также заявляла, что со всем этим согласны все известные народы, однако "единое суеверие истребило бани в Европе", "и за сие истребление заплачено опасною болезнию, которая началася в Италии, а потом во Франции около 1480 года".
Императрица вновь обратилась к Санчесу, когда пришла пора издать новый закон о должном употреблении бань. Судя по изменению в законах, баня теперь интересовала власть больше как источник здоровья, чем как источник доходов. Вот что писал Санчес императрице: "Дай Боже! Чтоб Физики и Врачи в России испытали пользу, которую весь народ от бани получить может". Он настаивал на том, что "по законам политическим во всяком Российском городе, селе и деревне быть должно баням по числу жителей под хорошим присмотром", то есть что думать нужно не только о прибыли. Закон был призван отрегулировать пользование банями так, чтобы их посещение приносило максимальную пользу здоровью. Отмечалось, что нередко люди даже такое целительное средство, как баня, употребляют себе же во зло: одни входят в парильню, когда там еще чересчур горячо, другие слишком рано забираются на верхние, самые жаркие, полки. Иные "трутся крепкими спиртами и едкими кореньями" или "пьют от жажды беспрестанно воду холодную, а иногда со льдом". Случалось, что люди умирали от подобных крайностей. Закон предупреждал: "От такового ужасного злоупотребления весьма остерегаться должно". Санчес, опытный врач, рекомендовал посещать баню раз в неделю и не сразу после еды, входить в парилку после "поддавания на каменку холодной воды", отчего воздух делается "приятный", и проводить там два часа. Он не советовал пить в бане ни вина виноградного, ни водки, ни холодных напитков. Из парилки же рекомендовал выходить в теплый предбанник, где лечь "на постелю" отдыхать; детей ни в коем случае не поднимать на верхние полки. Все эти, отныне кодифицированные, советы основывались исключительно на опыте врача-иностранца, а не на давно укоренившихся обычаях самого русского народа.
В 1766 году влияние Санчеса на Екатерину явно укрепилось, хотя, вероятно, их общение происходило лишь в частной переписке. В 1770 году вышла в свет книга Шаппа с возмутительным описанием России и со скабрезной гравюрой Лепренса, изображавшей баню. Поскольку Санчес интересовался Россией и бывал в некоторых из мест, которые посещал Шапп, скорее всего, он прочитал "Путешествие в Сибирь". В 1771 году врач поделился своими соображениями о бане с одним из ближайших советников Екатерины, Иваном Бецким. В 1777 году Санчес был готов обнародовать свои взгляды: он выступил с докладом на тему бани перед Королевским медицинским обществом в Лейдене, а затем опубликовал в Париже свой Traité sur les bains de vapeur de Russie ("О парных российских банях"). Вскоре этот трактат перевели на немецкий и русский языки. В 1779 году он был напечатан в Санкт-Петербурге, в императорской типографии "в пользу общества", а затем перепечатан в Москве в 1791 году.
Во введении к своей книге Санчес выражал надежду на то, что ему удастся убедить читателей в "преимуществах бани". Держа в уме споры о положении России в целом — является ли она просвещенной страной или же наоборот, — публикацией своей книги он стремился защитить репутацию империи, которой долгое время прослужил сам. В частной переписке с Екатериной Санчес обращал внимание императрицы на медицинскую пользу бани. Теперь же, выпуская в свет свой трактат, врач надеялся донести свои соображения до коллег по всей Европе. Впервые всеми уважаемый доктор и ученый выступал с обоснованными аргументами, доказывавшими пользу русской бани для здоровья.
Санчес принялся убедительно и подробно рассказывать о том, что русская баня помогает предотвращать и лечить самые разные болезни. Он постарался доказать, что паровая баня имеет значительные преимущества перед другими способами мытья, какие в ту пору обретали популярность в Западной Европе. Санчес начал с обзора истории "цивилизованных" омовений, принятых еще у древних греков и римлян, замечая, что уже тогда люди понимали, что мытье тела — необходимая процедура для сохранения телесного и умственного здоровья. Европейские "варвары" так и не усвоили этот урок, и в Средние века в Западной Европе мытье стало забытым искусством. В современной же Западной Европе, продолжал Санчес, мытье слишком часто считают роскошью или потаканием собственным слабостям. А еще, добавлял он, даже когда люди моются из соображений здоровья, они часто делают это неправильно — так что едва ли могут добиться желаемых результатов.
Многие методы, обретавшие популярность в Европе, заявлял Санчес, были слишком беспорядочны и потому не могли принести никакой пользы здоровью. Если человек ложился в ванну, то его голова оказывалась в воздухе иной температуры, нежели температура воды, в которой находилось остальное тело. Это вредило легким и вызывало головные боли, простуды и прочие недомогания. В Германии и Италии банщики слишком часто делали пациентам кровопускания. С турецкими банями, входившими в моду в Лондоне, дело обстояло не лучше: пар часто не обновлялся, слишком большое количество людей дышало одним воздухом, и влага, собиравшаяся и застаивавшаяся на стенах и на полу, представляла серьезную опасность для тех, кто с ней соприкасался. Неправильная температура пара тоже приводила к болезням. Словом, все эти банные методы грозили человеческому организму ослаблением.
Санчес заявлял: "Я, с моей стороны, только одну Российскую Баню, приготовленную надлежащим образом, почитаю способною ко принесению человечеству столь великого блага". По словам ученого, русская баня взяла от греческих и римских терм все лучшее: в ее помещении можно контролировать температуру, свежесть пара, качество воздуха, воды и огня. Людям, которые чувствовали себя здоровыми и крепкими, Санчес рекомендовал полный курс процедур: пропотеть, растереться с мылом, попариться с березовым веником, а затем облиться теплой или холодной водой. "Таковое в Бане трение, парение, и окачивание теплою или холодною водою служат равномерно великим облегчением и превосходнейшим врачеванием даже во угнетающих душу страстях". Для больных или слабых баня имела еще большее значение. Санчес уверял, что " припадки, происходящие от сильных телодвижений и от внезапной воздуха перемены, от контузий и простуд, от многой пищи, от излишнего питья и от другой неумеренности в житии, [которые] производят расслабление и томность во всем теле, и тому подобное" — все это можно исцелить в бане. В другом месте он добавлял:
Чувствующие усталость, ощущающие тяжесть в голове, имеющие напухлые и тяжелые глаза, отвращающиеся и от малейшего движения утрудившиеся от сильных подвигов военных, или от охоты, или от земледелия, или от рыбной ловли, или от работ на рудокопных заводах и соляных варницах, фабриках и от прочего, бывшие невоздержанием наслаждающиеся удовольствием телесным; имеющие боль внутри и опухоль; повредившийся от падения с лошади, или другим образом; все сея говорю, лучшим для себя лекарством найдут Баню.
<...>Если мучит великая боль в голове, озноб, как будто подирает по коже, жжет внутреннюю, лом в почках и в икрах так как ни на боках ни на спине не дает лежать, затуга в животе, или оной пучит, язык становится сух, желтоват, белесоват или черноват, а глаза красны и надуты, голоса переменятся и моча густа с осадкою.
Все это тоже можно лечить баней. Санчес утверждал, что баней лечатся даже " оспа, корь и другая сего рода болезнь, соединенная с сильным внутренним жаром, болью, жаждою и трудностью в дыханий" ; помогает она и при " болезнях, происходящих от испорченного желудка, как то: ежели кто имеет отвращение от пищи, у кого оная не варится, кто чувствует в себе тяжесть, сильную боль; кто беспрестанно побуждается ко рвоте, а наипаче после пищи; у кого ветры, во рту кисло или понос; для таковых потребно каждый день ходить в Баню" . Цинга, оспа, а также судороги в боку, воспаление глаз, простуда, сопровождаемая припадками, спазмами или приступами, круп и различные заболевания крови — все это тоже облегчается при помощи банных процедур. Санчес рекомендовал ходить в баню даже после укусов бешеных животных: " Везде случается, что собаки, лошади и кошки бесятся во всякое время года" , а продолжительное воздействие сильного жара и потоотделение отвращают бешенство.
Отмечалась эффективность бани и в лечении венерических заболеваний, в которых очень хорошо разбирался Санчес и которые вызывали большую тревогу у Екатерины. Санчес писал, что, когда венерическая болезнь запущена и плохо поддается лечению, банные процедуры могут унять боль и воспаление. Ранее он уже выдвигал гипотезу, согласно которой венерические болезни могут передаваться от матери новорожденному. Именно поэтому, полагал он, в крупных российских городах трое младенцев из десяти умирает при родах или вскоре после них. Своевременное посещение бани — за пять-шесть дней до родов — могло бы снизить этот уровень смертности.