"Люди среди деревьев": зачем читать дебютный роман Ханьи Янагихары
В конце февраля в России издательство Corpus выпустило первый роман Ханьи Янагихары "Люди среди деревьев" в переводе Виктора Сонькина. Разбираемся, понравится ли он поклонникам "Маленькой жизни" и почему секс-скандал в Голливуде тут совершенно ни при чем.
В середине прошлого века врач Нортон Перина отправляется с экспедицией в Микронезию, где на острове Иву’Иву обнаруживает племя, которое каким-то образом научилось сохранять молодость тела на протяжении столетий, пусть и на фоне угасания рассудка. Исследователю предстоит понять, действительно ли он вплотную подобрался к секрету бессмертия, а заодно оказать необратимое влияние на жизнь маленького затерявшегося в джунглях народца. Так, формально, выглядит завязка дебютного романа Ханьи Янагихары, но начинается он вовсе не с этого. С первых же страниц мы знаем, что спустя годы Нортона Перину обвинят в педофилии в отношении детей с острова, которых он вывез в США и стал для них приемным родителем.
Роман, кажущийся исключительно злободневным на фоне скандала вокруг Кевина Спейси, Харви Вайнштейна и прочих, в США вышел в 2013 году. Если бы в России он был опубликован с небольшим опозданием, его содержание наверняка воспринималось бы аудиторией несколько иначе. Но сегодня общество буквально наэлектризовано темой покушений на сексуальную свободу. Да и тот факт, что "Маленькую жизнь", где насилие было магистральной темой, прочитали первой, тоже накладывает отпечаток.
В результате глава за главой мы гадаем: так все-таки было или не было? Не волнуйтесь, ответ на этот вопрос Янагихара даст. Вот только он не то чтобы очень важен для понимания идеи и поэтики романа. Особенно учитывая, что историю Нортона Перины писательница не выдумала целиком: за основу взята биография Дэниела Карлтона Гайдузека — лауреата Нобелевской премии по физиологии и медицине за 1976 год, которого впоследствии уличили в растлении приемных детей.
Еще в предисловии, написанном вымышленным ученым Рональдом Кубодерой, по сюжету, близко знавшим Нортона Перину, говорится, что достижения опального ученого гораздо важнее преступлений, в которых его подозревают. Так что, в самом обобщенном смысле, роман "Люди среди деревьев" — очередная попытка разобраться в классической пушкинской дилемме: совместимы ли гений и злодейство? Но под этим слоем скрывается множество других, не менее важных.
Культ вокруг "Маленькой жизни" возник, потому что содержание было универсальным: примерить на себя переживания Джуда смогли, как выяснилось, очень многие. Конечно, далеко не все, кто так горячо ему сочувствовал, испытали аналогичные издевательства. Но сложный путь преодоления последствий душевной травмы рано или поздно проходит практически каждый из нас. Ну, или не преодоления, а примирения. Осознание же того, что в конце этого пути ты вовсе необязательно станешь счастливым, которым огорошила нас Янагихара, напоминало катарсис.
На романе "Люди среди деревьев" уже не нужно писать "Осторожно: триггеры!". Да, в нем есть описание ужасных событий. Кого-то они могут шокировать. Но в целом книга взывает не к чувствам и воспоминаниям, а скорее к разуму. Янагихара разматывает клубок интриги сосредоточенно и размеренно, ставя перед читателем самые благодатные и понятные задачи: внимательно следить за сюжетом и задаваться общечеловеческими вопросами.
"Люди среди деревьев" — роман куда более американский, чем "Маленькая жизнь". Это не значит, что его тончайшие оттенки рассчитаны только на локального читателя и мы, живущие по другую сторону океана, ничего не поймем. Поймем, и еще как: у нас есть своя история отношений и с культурным, и с физическим геноцидом, и с идолом науки. Но темы ответственности ученого за свою деятельность и влияния прогресса на жизнь обычных людей глубоко традиционны для литературы США. К ним обращались Синклер Льюис, Курт Воннегут, Дон Делилло, Джонатан Франзен и много кто еще.
Вкрапление в текст газетных вырезок отсылает к Дос Пассосу, желание автора спрятаться сразу за несколькими героями-масками в рамках одной книги — к тому же Воннегуту. Янагихара, вслед за Фолкнером, даже делает первые шаги на пути к созданию собственной псевдо-Йокнапатофы: некоторые наименования и топонимы, упомянутые в романе, уже встречались нам в "Маленькой жизни". А тема истребления в определенном смысле "отсталого" народа более многочисленным и "продвинутым" явно резонирует с печальной судьбой коренного населения США, которая часто вымарывается из учебников, но не дает покоя рефлексирующей интеллигенции.
Если собрать все воедино, может сложиться впечатление, будто "Люди среди деревьев" — своеобразное упражнение в писательском мастерстве. И в таком случае стоит признать, что Янагихара выполнила его на твердую пятерку. Очень велик соблазн назвать ее первый роман репетицией перед грандиозной премьерой "Маленькой жизни", но, по большому счету, это абсолютно самостоятельная, крепкая, гладко написанная и отлично переведенная проза, которой не грех отдать несколько вечеров.
Напора и энергии в "Людях среди деревьев" меньше, чем в главном на сегодняшний день романе Янагихары. И драмы — тоже. Прочитав эту книгу, вряд ли кто-то скажет, что она разорвала ему сердце. Она не сочится болью, не искрит в руках. С другой стороны, системное желание потыкать палкой в самое больное место на теле аудитории говорило бы об авторе скорее плохо, чем хорошо. Ханья Янагихара, в конечном итоге, — не увлеченная садистка, а вдумчивый, добросовестный писатель. И в этом, как ни крути, приятно убедиться.