Мишель Уэльбек и его воображаемая Россия. Об одном русском мотиве в "Карте и территории"
За Мишелем Уэльбеком закрепилась сомнительная слава автора, всю жизнь пишущего одну и ту же книгу. Дмитрий Усенок перечитал роман "Карта и территория" и рассказывает, почему французский прозаик не заслужил такого отношения, а заодно объясняет, зачем в этой книге неожиданно появляется русская женщина.
Мишель Уэльбек. Карта и территория. М.: Астрель, Corpus, 2012. Перевод с французского Марии Зониной
Дольше книг живут только стереотипы. Считается, что Мишель Уэльбек — однообразный автор. На первый взгляд, он в каждом романе воспроизводит один сюжет: рассказчик стареет и скорбит о девальвации западных ценностей. В какой-то момент происходит подготовленное писателем rendez-vous. Обретенная женщина не задерживается в объятиях повествователя надолго и исчезает так же внезапно, как появилась. Короткая вспышка в жизни главного персонажа оборачивается неизбежным опустошением. Нарратив не слишком оригинален, но сводить к нему ценность произведения все-таки некорректно.
На самом деле Уэльбек рассказывает об унификации, которая подавляет внутренний мир современного человека. Многообразие товаров супермаркета, принимаемое за изобилие, распыляет и утомляет. Конвейер предполагает привлечение покупателей, но не разнообразие в производстве. Отсюда потеря индивидуальности в покупателях, возникновение усредненного вкуса и, как следствие, усредненной жизни. В каждой своей книге Уэльбек описывает не вещи, а бренды. Симулякры вместо смыслов, не людей, а их статус. В таком мире очень сложно испытать предписанные классической литературой эмоции. Как результат, ценность встречи с человеком, сохранившим в себе способность к эмпатии, возрастает. Литературному двойнику Уэльбека необходимо во что-то верить. Эта вера не трансцендентна, она связана с желанием найти близкого человека. Его рассказчик ждет, когда придет пора влюбиться. Недостаток веры в человека обостряет его чувство заброшенности.
В "Карте и территории" (2010) Уэльбек отходит от офисной тематики и дистанцируется от личного опыта. На первый план выходят современный художник, Джед Мартен, и возникшая из ниоткуда муза, Ольга Шеремеева. Джед встречает Ольгу в период творческого кризиса. В начале романа он работает сразу над несколькими картинами, но ни одну не может завершить. Джеду мешает не только духовное истощение, но и отсутствие тепла в собственной мастерской: сломанный водонагреватель вынуждает его бежать из дома и ночевать в гостинице. Любая бытовая поломка становится для Джеда причиной творческого кризиса. От холода он не может работать, а картины не сохнут.
Когда Джед пытается завершить портрет Джеффа Кунса, он разглядывает его фотографии. Рядом с Кунсом стоят Роман Абрамович, Мадонна, Барак Обама, Боно, Уоррен Баффет и Билл Гейтс. "Но повсюду на него смотрел все тот же продавец кабриолетов "шевроле" — почему-то именно в этом образе Кунс решил явить себя миру, — одним словом, в этих снимках не было ровным счетом ничего индивидуального, ну как тут не выйти из себя". Джеда, по наблюдению рассказчика, все выводит из себя, особенно великие фотографы. Делая тысячи снимков, они отбирают наиболее удачные и мало чем отличаются от фотоавтомата. На Джеда с этих снимков смотрит не художник, а продавец — в каком-то смысле прообраз его собственного будущего.
Джед на протяжении всего романа занимается побочными делами — подготовкой к выставке, хождением по модным мероприятиям и т. д., — но живопись все чаще вызывает у него ступор и апатию. Его интерес к написанию картин медленно угасает. Работа над портретами знаменитых людей, а также эксперименты с видео- и фотосъемкой все больше превращаются рутину. Единственным материалом, который способствует его творческому взлету, становятся карты Франции, которые он фотографирует для своей выставки. То есть отображение реальности, но не она сама. Об этой подмене настоящей жизни и написан роман, где главный герой бесплоден творчески; детектив, расследующий преступление в последней части романа, не может иметь детей; а искусство говорит не о действительности, а о представлениях о ней. Выставка, которую организует Джед Мартен, открывается девизом "Карта интереснее территории". Более того, грань между реальностью и искусством стерта, поскольку действующими персонажами становятся Фредерик Бегбедер и сам Мишель Уэльбек. Реальные люди соседствуют с вымышленными персонажами, и каждый из них находит свой способ, чтобы не участвовать в действительности. Примечательно, что роман открывается эпиграфом из Шарля Орлеанского: "Мир наскучил мне, / и я наскучил миру".
В преодолении творческого кризиса Джеду помогает русская героиня Ольга Шеремеева. Женские персонажи Уэльбека — это всегда источник знаний об окружающем мире для нарратора. Мир, по Уэльбеку, настолько зыбок и ненадежен, как на бытовым, так и на экзистенциальном уровнях, что единственным надежным контактом с реальностью остается секс. Героини его книг часто иностранки, через которых открывается образ Другого (другой культуры). В романах "Покорность", "Элементарные частицы", "Платформа" и "Серотонин" женские персонажи олицетворяют национальную красоту, и через нее открывается их национальная культура. Героини этих романов становятся наводчицами для утративших смысл жизни мужчин.
Ольга Шеремеева — символическое отображение новой России для европейца. Если героиня и приходится родственницей знаменитой русской семье, то только фонетически. Возможно, ее фамилия произошла от французского cher — "дорогой", но это остается догадкой. Она дочь профессора биологии из МГУ, которой удалось построить блестящую карьеру во Франции благодаря способностям налаживать контакт с людьми. Уэльбек уточняет, что внешность Ольги соответствует образу славянской дивы, растиражированному после распада СССР модельными агентствами. Дочь советского ученого, Ольга перенимает комплекс русских представлений о западном мире, распространенных в интеллигентской среде того времени: "Она была из тех трогательных русских, которые за годы учебы привыкли любить некий образ Франции — ее галантность, гастрономию, литературу, далее по списку — и впоследствии страшно огорчилась, убеждаясь, что реальная страна неизменно обманывает их ожидания. Принято считать, что русские совершили великую революцию, избавившую их от коммунизма, с единственной целью — дорваться до "Макдоналдсов" и фильмов с Томом Крузом; тут есть доля правды, но все-таки в меньшинстве своем они жаждали попробовать пюи-фюссе и посетить Сент-Шапель. Судя по образованию и эрудиции, Ольга принадлежала именно к этой элите". Джеда не удивляет, что успешная карьеристка останавливает свой выбор на нем — малоизвестном художнике, о котором почти не пишут и который не соответствует современным представлениям о физической красоте. На момент их первой встречи Джеда при всем желании не назовешь удачливым человеком. Но он воспринимает Ольгу и ее помощь как нечто должное. С появлением Ольги у Джеда все начинает стремительно налаживаться — ему организуют выставку, а один из персонажей книги, писатель Мишель Уэльбек, соглашается предоставить о ней текст.
То, что Ольга — иностранка, добавляет ей загадочности в глазах Джеда. В героине Уэльбека как будто присутствует нечто инфернальное — она неожиданно появляется в жизни художника и так же неожиданно исчезает. Но все обстоит более прозаично, чем это видится Джеду. Ольга комфортно существует в чужой для себя стране, ей все подвластно. Но вскоре ей становится скучно. Она быстро понимает, что Франция, о которой она мечтала, не более чем миф, сложившийся из распространенных стереотипов. Архетипический сюжет о русском человеке, который очарован собственным представлением об идеальной Европе, выворачивается Уэльбеком наизнанку. Джед видит в Ольге свою мечту, а не живого человека. Ожидания, которыми наполнены оба персонажа — это такая же реклама, как и та, что сопровождает нас на баннерах вдоль скучных пригородных дорог. Растиражированный образ русской женщины — это такой же миф, как и идеализация чего бы то ни было. Идеал лишен индивидуальности, то есть совокупности разных черт, в том числе и недостатков, которые остаются для Джеда скрытыми. Оптика, сквозь которую современный человек смотрит на реальность, определена логикой супермаркета и рекламы. Ольга придумывает себе Францию, а Джед — музу, приехавшую из дальних и в каком-то смысле выдуманных стран. Для Джеда Ольга — загадочный идеал, который ему невыгодно разгадывать. За этим последует возвращение кризиса и чувства собственной ненужности. Название "Карта и территория" можно проецировать как на взаимоотношение персонажей, так и на соотношение Европы и России. Можно сказать, что любовная линия в романе — традиционная для французской литературы история о прощании с иллюзиями.
Роман между французским художником и русской женщиной — это распространенная модель отношений, которую Уэльбек обыгрывает. Когда Париж был негласной столицей мира, он притягивал художников и красавиц. Матисс, Пикассо, Дали и Леже выбирали русских эмигранток, бежавших от революции. Этот прототип отношений Уэльбек выворачивает наизнанку. Париж описан непригодным для жизни городом: на улицах — нищета, модные квартирные комплексы плохо обустроены, в них постоянно что-то ломается, а починить некому; искусство, центром которого был Париж, вымещено тусовками и пустыми разговорами. Ольга понимает, что романтический образ города оказался мифом, и после встречи с Джедом, французским художником, сама становится символом другой идеальной жизни, недостижимой для Джеда в Париже.
Джед много думает о своих предшественниках в живописи, говорит с Мишелем Уэльбеком об утопических идеях XIX века, о классической французской литературе. Он ищет ответы на свои вопросы в прошлом, и в одном из таких диалогов Джед приводит слова Огюста Конта о том, что большую часть человечества составляют не живые, а мертвые. Джеду не с кем говорить о том, что его мучает, кроме как с мертвецами. Все, что традиционно связывают с культурой и историей Франции, выглядит в глазах Джеда чем-то безвозвратно ушедшим в прошлое. В понимании Джеда, французы перестали принадлежать своей стране, и окружающие его иностранцы гораздо большие парижане, чем коренные жители Франции. Даже имя главного героя не французское, неслучайно Ольга часто называет Джеда "Французик мой недоделанный". Унификация в искусстве и в производстве товаров по Уэльбеку повлияла на понятие нация. Она превращается в территорию, население которой ничем не объединено.
Закат Европы — это традиционный пейзаж не только полотен Джеда, но и романов Уэльбека. Писателя обвиняют во всех грехах: консерватизме, исламофобии, самоповторах, но он, кажется, к этому равнодушен. Начиная с "Расширения пространства борьбы" и заканчивая "Серотонином" Уэльбек выбирает в качестве объекта для атаки одну из сторон современной европейской жизни и ударяет в гонг. Он верен избранному мотиву: рассказывая частную историю своего персонажа, бескомпромиссный писатель находит способ обобщить опыт современных французов. Возможно, не без его участия Франция по-прежнему остается чем-то более значительным, чем просто территория.