Книга недели: "Молодой Сталин" Монтефиоре
Очень легко представить себе эту книгу экранизированной, да и права уже давно куплены. Как всякий порядочный экшен, фильм весь состоял бы из отрывочно связанных между собой погонь и драк. Вот Сталин — играет его, скажем, Кейси Аффлек с подрисованными бровями — ведёт безоружную толпу на штурм тюрьмы, вот он, выпрыгнув из окна очередной любовницы, улепётывает от тайной полиции или, прикинувшись страдающим за свободу слова журналистом Виссарионовичем, переходит границу Швеции, вот он спорит с товарищами на подпольных сходках, тайно венчается в ночи с хорошенькой юной швеёй, пишет восторженные стихи про грузинскую природу, бежит домой из сибирской ссылки, во главе собственной банды грабит банки и поезда, контрабандой водит через горы осликов, навьюченных антиправительственными листовками, и мигом, с первого взгляда, выцепляет предателя из нестройных большевистских рядов: "Сволочь!" — и отправляет на немедленный расстрел. И только зритель начнёт сочувствовать герою, кажущемуся воплощением всех наших представлений о романтичных разбойниках, как финальным кадром: тридцать седьмой год, товарищи смело шагают в ногу, вчерашние соратники по партии, если дожили, попадают в нежные руки Лаврентия Берии, вместе с жёнами и детьми, и двадцать миллионов сталинских жертв костьми ложатся в землю.
Автор книги ни на миг не забывает про финал истории, но разумно оставляет его за кадром, тем более что его герой и без напоминаний о его грядущих подвигах от главы к главе выглядит всё более зловещим, словно напивающийся крови паук. Но всё остальное — и погони, и драки, и взрывы — в книге британского историка Саймона Себага-Монтефиоре есть. Кажется, именно за экшен книга получила престижную литературную премию Costa, и уж точно из-за него, а не из-за каких-то невероятных открытий в сталинской биографии, сделалась бестселлером.
Правда и в том, что более склонного к фантазиям автора ещё поискать. Известен романный приём "ненадёжного рассказчика", когда истории рассказываются от имени того, кто и сам склонен приврать. Монтефиоре смело переносит этот приём на документальную прозу. Он не первый: в своей книге автор неоднократно ссылается на сталинскую биографию авторства Льва Нусенбаума, хотя сам говорит, что в написанной в эмиграции книге вымысла гораздо больше, чем правды. Насколько самого Монтефиоре интересуют факты, сказать трудно, но сильно верить ему не стоит: красное словцо и красивая сцена точно привлекают его гораздо больше. Во многих эпизодах, впрочем, читателю и не захочется отказываться от нарисованной автором картинки. Неужели, например, правая рука Сталина, его верный, но слегка тронутый умом наёмный убийца не кричал ему в разгар бесед о судьбах революции: "Что ты с ним споришь? Хочешь, я его зарежу?" Неужели Сталин не режиссировал самое громкое тифлисское ограбление века — нападение на инкассаторскую карету банка "Империал", во время которого погибли более сорока человек? Нам бы, наверное, было скучно читать про такого Сталина, с которым всего этого не было.
Оставим за скобками, что любая книга о Сталине никак не может быть написана для нашего увеселения: не та это фигура, чтобы ею позабавиться. В теории Монтефиоре пишет о становлении тирана, закидывая в предисловии удочку словами "юность его испортила". На практике ему совсем не удаётся нарисовать картину медленного превращения обожаемого матерью нежного юноши в безжалостное чудовище. Его Сталин с ученической, семинарской скамьи является жестоким манипулятором, да и превращение в убийцу даётся ему без всякого труда. Чем дальше Сталин погружается в тифлисскую подпольную жизнь, тем более очевидно, что последующее возвышение его было отнюдь не случайно. Время требовало жестокости, кругом мелькали казачьи шашки, бушевали погромы и на каждого великого князя приходилось по несколько покушений, в такое время только бандит — хитрый, расчётливый, жестокий — и мог вырасти в вождя.
В сегодняшних учебниках истории, да и, очевидно, в глазах сегодняшней российской властной верхушки, Сталин предстаёт чуть ли не ключевой фигурой современной русской истории, "эффективным менеджером", человеком, который если и слегка переборщил в средствах, то только для достижения благой цели. Монтефиоре тоже разок употребляет это слово, "эффективность", но, признавая достижения сталинской индустриализации, он всё же считает Сталина бандитом. Террористом. И всю последующую историю России видит как историю страны, которой управляет дорвавшаяся до власти "Аль-Каида". Сохраняющая кодекс чести горцев "Своих не сдаём". Маниакально, словно любая подпольная организация, опасающаяся предательства. Для понимания самой сути этой власти действительно не важно знать, как именно строил СССР уже немолодой Сталин. Куда важнее оказывается представлять себе кавказский котёл, в котором всё это сварилось. При всей романтичности сталинских подвигов эта картинка отрезвляет гораздо больше, чем любые картины сталинского террора. Только от этой трезвости, увы, совсем не легче.