Как принимали "Маус" в Европе и Америке и что в нем можем увидеть мы
Что мы знаем о легендарном комиксе, или графическом романе, Арта Шпигельмана "Маус": Шпигельман начал публиковать первую часть "Рассказа выжившего" (оригинальное название — "Сказка по случаю потери кормильца") в 1986 году, комикс сразу приобрел невероятную популярность, в 1991 году начала публиковаться его вторая часть, "И тут начались мои несчастья". Лауреат Пулицеровской премии. Изучается в школьном курсе истории ХХ века в Америке и Западной Европе. Рекомендован подросткам с 12 лет.
Я спросила своих друзей из Германии, Польши и Америки, как они воспринимали "Мауса", когда он выходил на их родине (напомним, что в книге евреи нарисованы в виде мышей, немцы представлены как кошки, американцы — собаки, а поляки — свиньи). Американцы отвечали: "Блестяще!" Традиция комикса позволяла читать эту историю очень легко, тем более что Шпигельман проводит свои многочасовые и многолетние интервью с отцом в маленьком американском городке, да и весь малоприятный характер эмигранта Владека Шпигельмана связан с американскими реалиями: старик брюзжит по поводу американской медицины, он доводит врачей до истерики, ему не нравится банковская система, а заодно местная еда, чернокожие и геи. К тому же американцы в этой истории представлены как герои-победители, а Америка — как единственная страна, в которой возможна для Владека нормальная послевоенная жизнь; в Польше он продолжает страдать от антисемитизма соседей, в Швеции ему не удается обеспечить семью.
Для немцев и австрийцев выход "Мауса" был связан с большой историей денацификации страны и исторической ответственностью за холокост. К моменту выхода "Мауса" в Германии уже были опубликованы книги Примо Леви об Освенциме и "Банальность зла" Ханны Арендт о суде над Эйхманом; дискуссия о холокосте имела однозначный вектор: истребление евреев признавалось величайшим преступлением нацистов. В 1978 году на английском телеканале NBC вышел 4-серийный художественный фильм "Холокост" о семье немецких евреев в 1930–1940-е (восемь премий "Эмми" и еще четыре престижных американских награды); в Германии и Австрии сериал смотрели и обсуждали примерно так, как когда-то в России "Богатые тоже плачут": со страстью и заинтересованностью. С той поры в немецком обществе существует консенсус: о холокосте можно и нужно говорить в любом формате, в том числе в формате масскульта. В начале 80-х выходит многосерийный документальный фильм Клода Ланцмана "Шоа" ("Катастрофа"), который меняет язык разговора о холокосте и становится классикой современной социологии и антропологии. "Шоа" — это бесстрастные выдержки из многочасовых расспросов свидетелей и участников Катастрофы: выживших в Освенциме заключенных, членов зондеркоманд (то есть евреев, убиравших трупы после уничтожения в газовых камерах), польских свидетелей Освенцима и бывших нацистов. Правда, у документального кино нет возможности иронического отстранения, которую дает графический роман (фильм Ланцмана чрезвычайно сух, серьезность ему придает полная отстраненность автора от повествования). А как говорил сам Шпигельман, ему нужен был этот театр животных, комедия масок, чтобы найти возможность рассказа о том, что почти невозможно описать. Крупные скандалы в Германии были связаны с использованием свастики на рекламной афише "Мауса" в 1990 году в городе Эрланген (ее тираж был арестован) и обысками в книжных магазинах по парадоксальному уголовному обвинению в нацистской пропаганде; в обоих случаях обвинения были сняты.