Леонид Парфенов рассказал про литературных рабов, мат и Дудя
В сентябре у Леонида Парфенова вышли новая книга (том "Намедни. Наша эра. 1931–1940" уже в продаже) и новый фильм (заключительная часть трилогии "Русские евреи" уже в прокате). GQ поговорил с автором о прошлом, настоящем и немного о будущем.
Вы сами все пишете или у вас есть литературные рабы?
Нет-нет, только сам, конечно. Пишу как закадр для документального кино. Получается какой-то промежуточный тип – письменный текст для устного произнесения.
То есть если читать вслух, можно вашей интонацией заговорить?
Да, и некоторые знакомые сетуют: мол, читаешь, а в ушах звучит твой голос и это мешает читать про себя, приходится со скоростью чтения вслух.
Можно ли сказать, что интерес к вашим книгам – это не к исторической эпохе интерес, а конкретно к вам и вашему способу думать и излагать?
Вообще, "как" – метод – давно важнее, чем "что" – тема. В этом томе я пытаюсь представить поток времени, когда в одном коллаже живут Ежов, дамские береты, ГТО, Изабелла Юрьева, ликвидация кулачества как класса, Михаил Кольцов, "Девушка с веслом", война в Испании, лозунг Сталина "Жить стало лучше, жить стало веселее", закон о трех колосках, продажа шедевров Эрмитажа за границу, процесс над военными, Днепрогэс, Чкалов, начало соперничества "Спартака" и "Динамо" и прочее-прочее.
Какой ваш самый любимый исторический персонаж 30-х в других странах, не в России?
Там есть мировые фигуры тоже, но они даны через восприятие советского человека. Война в Испании, например, очень много для страны в то время значила.
Вам и Франко, стало быть, интересен?
Франко лично мне неинтересен – только как важный антигерой советской жизни второй половины 1930-х. А самый выдающийся деятель этой эпохи на Западе (он в книге представлен на полосу) – это Рузвельт и его "новый курс". С Рузвельтом в Америке связан поворот к человеку, когда достаток среднего американца стал двигателем внутреннего рынка. Так и в СССР после сталинского лозунга "Жить стало лучше, жить стало веселее" социализм после мобилизационного проекта признал обывательские радости. Отсюда тогдашние мясокомбинаты имени Микояна – куратора отрасли, реклама "Всем попробовать пора бы, как вкусны и нежны крабы", аж четыре завода шампанского, включая Горьковский – то есть в чистом виде смесь французского с нижегородским.
Вы лично когда для себя уяснили в жизни, что стало "лучше и веселей"?
Для меня "лучше и веселее" означало "интереснее", я этому правилу следовал всегда и потому не делал карьеры.
Наверное, поэтому вы олицетворение телесчастья – всегда в костюме, улыбаетесь.
Это же образ экранный. А больше всего я сижу за столом и не в костюме – пишу сценарии и тома "Намедни". Это – настоящая работа, а выезд на съемки – чистое удовольствие, реализация своего, придуманного. Вот показатель отсутствия карьеры: ты начальником никогда не станешь, нет у тебя заместителя по стендапам. Кто-то вместо тебя не поедет в местечко Броды в Львовской области, чтобы объяснять, сколько Бродских вышло этими бродами в русскую жизнь. Ты будешь сам месить брод речки Бовдурки, измажешься до горла в этой грязюке, объясняя, как образовывались фамилии выходцев из местечек. Это должно быть только твоим, это должно быть тебе страшно интересно, иначе ты этим не заинтересуешь зрителя.
А за успехами более молодых коллег по журналистике вы наблюдаете? Как вы относитесь к интернет-победам Дудя?
Вот вы спрашивали, реально ли интересна людям эпоха или манера изложения? Манера. "Про что" – может быть у всех примерно одинаково. А "как" – другое дело. Вот Александр Роднянский дал до сих пор десятки интервью. Если не сотни. Примерно неделю назад он был у Дудя, сейчас их разговор набрал больше полутора миллионов просмотров. Но ведь Роднянский – не попсовая фигура, и не бывало у него интервью с таким количеством просмотров. Значит, та аудитория, которая доверяет Дудю, для которой манера Дудя – свойская, готова в таком виде получать информацию хоть бы и о кинопродюсинге.
Ненормативная лексика, используемая на экране, вас смущает? Мат, на ваш взгляд, можно удачно использовать в рабочих интересах?
Это другое восприятие, это не эфир. Не по ТВ же это передается. Дудя в ноутбуках смотрят, в айпадах и айфонах. А там уже все к мату привыкли давно.
А вас лично мат с экрана коробит? Ведь далеко не все, согласитесь, классно матерятся?
Я в этом жанре не работал никогда. Я не понимаю, как так можно выругаться – не со злости, а просто для связки слов. Хотя, если бы мне два-три раза подряд задали вопрос с матом, то я в конце концов выматерился бы в ответ – просто для того, чтобы обругать этот мат. Это же невозможно, когда к тебе обращаются на матерном, отвечать: "Видите ли, Юрий, нецензурная лексика в том объеме, который допускаете вы, избыточна и недостаточно мотивированна". Так же не отвечают, если ты носитель русского языка и нормальный человек.
Русское устное слово вообще прогрессирует? У вас есть кандидатуры на звание лучшего интервьюера России?
У нас очень мал этот рынок. Если бы у нас интервьюеров было несусветное количество и отовсюду перли бы интересные интервью, все бы остро говорили о современности и том, что волнует людей. Над массовой публикой господствует телеэфир, где "черный, белый не берите, "да" и "нет" не говорите", где куча запретных тем, имен, проблем и событий. И как тут раздавать какие-то места в российской журналистике?
Но вот журнал GQ, кстати, раздает как раз.
Делите пьедестал между Познером и Дудем? Это получается "первый парень на деревне, а в деревне один дом, а в дому одна квартира, а в квартире один он".
Вы как журналист можете в своем детстве ключевой эпизод вычленить, который все перевернул?
Опять вот вам байки рассказывать… Ну хорошо, напишите, что в 13-летнем возрасте на Всесоюзной смене юных корреспондентов в Артеке я получил диплом "Пионерской правды".
Это вы тогда поняли, что будете осмыслением истории с позиции поп-культуры заниматься?
Да я просто ничего больше не умею делать. И всегда работал по профессии – с первого курса университета.