Научный скептицизм: как не стать жертвой конспирологической теории и начать мыслить как учёный?

Лженаука и конспирология могут выглядеть не только как мифы о вреде ГМО, теории заговора и страх перед 5G-вышками, но и скрываться в с виду безобидных исследованиях, которые могут нанести непоправимый вред социуму. Ложные медицинские факты проникают в информационное пространство и порождают движения антипрививочников, а сомнительные утверждения и суеверия настолько укрепляются в сознании, что уродуют политический дискурс и делят общество на враждующие фракции. Как же распознать губительную информацию и не попасть на крючок конспиролога?

Публикуем фрагмент книги физика и борца с лженаукой Дэвида Роберта Граймса "Неразумная обезьяна. Почему мы верим в дезинформацию, теории заговора и пропаганду", в которой автор рассказывает, как не угодить в ловушку заблуждения и проверить истинность информации, может ли научный скептицизм помочь в борьбе с конспирологическими предрассудками и ложью, почему низкий уровень аналитического мышления выгоден диктаторам, чем скептики отличаются от отрицателей и почему именно скептицизм помогает нам исследовать вселенную.

Если мы хотим выжить и процветать, то наши мнения и убеждения должны развиваться в согласии с фактами. Мы можем обсуждать возможные решения проблем и даже спорить о способах достижения целей, но нам никогда не достичь их, если мы будем упрямо игнорировать реальность и подсовывать обществу свои ошибочные представления о ней. Мы имеем право на собственное мнение, но никак не на собственные факты. Нет ничего хорошего в том, что многие заблуждения относятся к сферам науки и медицины, но еще хуже то, что сомнительные высказывания и утверждения уродуют политический дискурс — как в интернете, так и вне его. Многие из нас комфортно существуют внутри уютных эхокамер, пользуясь источниками, которые лелеют наши предрассудки, а не противостоят им. Общество становится все более поляризованным, и в итоге отличать факты от вымыслов с каждым днем труднее. Одного этого достаточно, чтобы погрузить человека в апатию и цинизм. Но апатия — это наш главный враг: под ее заклятьем мы делаемся безвольными и излишне уступчивыми.

Тем не менее наше положение не безнадежно. Лучшей защитой от всех этих вызовов является та же добродетель, которая обеспечила успех человеческого рода: наш пытливый ум. Способность аналитически мыслить является мощным заслоном от напора вздора и глупости. В течение многих лет скептики и ученые, прикладывая героические усилия, разоблачали торговцев гнусными глупостями, в том числе грабителей-экстрасенсов и опасных психопатов. Но, вероятно, самым большим вызовом двадцать первого века является расцвет конспирологических теорий, поразивших буквально все сферы жизни — от политики до медицины. В этой книге мы познакомились с тем, как такой стиль мышления — в тысячах разнообразных форм — проникает в нашу жизнь и какой вред он может причинить. Небылицы, распространяемые пророками паранойи, поистине универсальны и крайне соблазнительны. Эти люди сеют на своем пути раздор и недоверие, все бесповоротнее разделяя нас и делая восприимчивыми к наносимому им вреду. Подобно вирусам, конспирологическое мышление быстро распространяется и мутирует, успешно сопротивляясь разуму.

Но существовать это мышление может, лишь подавляя разум; неудивительно, что конспирологический образ мыслей сочетается с низким уровнем аналитического мышления. Полученные к настоящему времени данные позволяют утверждать, что принятие таких убеждений тесно связано с экономной, интуитивной обработкой информации — с тенденцией к подчинению мышления "инстинктам". Наоборот, мощное аналитическое мышление, сочетаясь с открытостью суждений, находится в обратно пропорциональной зависимости от веры в конспирологические теории, так как строгое мышление предрасположено к аналитической оценке любых утверждений — особенно утверждений нелогичных и лишенных фактического обоснования. Следовательно, люди, склонные к аналитическому мышлению, имеют гораздо меньше шансов пасть жертвами когнитивной предвзятости, с образчиками которой мы встречались на страницах этой книги. Но важно также помнить, что конспирологические теории — вовсе не каменные скрижали: исследования подтверждают, что распространение здравых мыслей уменьшает влияние конспирологических идей даже в группах, к ним склонных. Используя и развивая наши способности к аналитическому мышлению, мы можем освободиться от пут в том числе и самых вредоносных мировоззрений.

Для защиты от разрушительного воздействия ложной идеологии человек должен для начала осознать потенциальные ошибки своих рассуждений. На страницах этой книги мы исследовали множество ловушек, которых следует избегать — от логических и психологических до риторических и прочих. Знание о них — уже половина победы: получив представление о капканах и ловушках, жертвами которых мы можем стать, мы уменьшим вероятность попадания в них. Вторая составляющая успеха — это умение правильно применить полученные знания. Для того чтобы взвесить аргументы, необходимо проанализировать не только ход рассуждений, но и разобраться в посылках и допущениях. Подкрепляются ли они объективными данными — или держатся только на риторических уловках? Достоверны или, напротив, сомнительны сделанные выводы? Именно так мы поступали с конспирологическими идеями относительно терапии рака: показывали шаткость предпосылок, которая и позволяла нам отвергнуть утверждения шарлатанов. На примере страхов перед атомной энергетикой мы увидели, что популярное отношение к данной проблематике не может подменить собой критическое мышление.

Для того чтобы отвечать на трудные вопросы, с которыми нам приходится сталкиваться, необходимо пользоваться концепцией научного скептицизма. По сути, научный скептицизм означает умение задавать сущностные вопросы с целью определить, является ли или нет то, что нам представляют, разумным. Слово скептицизм происходит от греческого слова skeptomai — "тщательно исследовать". Философ Пол Куртц определяет скептика как "человека, который желает поставить под сомнение любое утверждение и испытать его на истинность, требуя ясности определений, последовательной логики и адекватности свидетельств. Таким образом, применение скептицизма является неотъемлемой частью объективного научного исследования и поиска надежного знания".

Скептицизм неотделим от научного метода, частью которого он выступает; это именно та линза, что помогает нам исследовать вселенную. Но вместе с тем скептицизм необходим для поддержания политического и общественного здоровья. Без скептицизма мы не сумеем усомниться в словах тех, кто находится у власти, и тех, кто хочет ее достичь. Не умея требовать доказательств или не понимая, из каких элементов состоит надежная информация, мы бессильны перед капризами демагогов, диктаторов и шарлатанов, которые стремятся использовать нас. Без здорового скептицизма мы становимся податливыми в отношении манипуляций, и тогда нас проще превратить в орудие для достижения самых низких и ужасных целей. Лишившись защиты от фанатизма, которую дает нам одно только аналитическое мышление, мы становимся легкой добычей для тех, кто желает нас обмануть. Вся наша история изобилует напоминаниями о том, насколько ужасными могут быть последствия этого.

Скептицизм требует от нас искать истину, а не обманывать себя успокаивающими фикциями. Скептицизм требует следовать за доказательствами и логикой на пути к выводам независимо от того, желательны для нас эти выводы или нет. Скептицизм отнюдь не всегда приносит радость: аналитическое мышление уничтожило множество священных коров. Но это единственный путь, ведущий к преодолению нашей подверженности ошибкам и умственной слепоте.

Итак, если мы встречаемся с каким-либо утверждением, то как нам приступить к его разбору в аналитической манере? Мы не можем принять его просто потому, что оно подтверждает наши прежние предубеждения; не можем мы также апеллировать к мудрости толпы, надеясь, что она оценит утверждение за нас. Нет, мы обязаны подвергнуть его самостоятельному анализу, чтобы определить, следует ли ставить на эту лошадь. Выражаясь словами Карла Сагана, "экстраординарные утверждения требуют экстраординарных доказательств". По ходу всей этой книги мы исследовали множество аспектов, в которых надо разобраться, сталкиваясь с утверждением, относящимся к любой сфере нашей жизни — политической ли, научной или какой-то иной. Так как утверждение редко бывает прямолинейным и очевидным, надо задать в отношении его вопросы из следующего короткого списка:

• Аргументация: Ведут ли посылки к представленному выводу — или в аргументации и рассуждении есть погрешности? Для достоверности суждения необходимо, чтобы все его звенья были органично, без швов связаны друг с другом. Неявное присутствие ошибки non sequitur говорит о том, что с аргументацией не все в порядке. Точно так же если следование представленным аргументам до их логических выводов позволяет вскрыть противоречие или абсурд, то с данным утверждением надо быть предельно осторожным. Очень важны и сами посылки: разумны ли они; выдерживают ли они анализ или рассыпаются в процессе проверки. Если посылки при их исследовании оказываются несостоятельными, то сделанный на их основании вывод можно, как правило, отвергнуть.
• Риторика: Какого типа аргумент был использован? Авторитет сам по себе не является заменой свидетельств и доказательств; если цитируют высказывание авторитета, то должно быть приведено объективное обоснование справедливости цитаты. Заявления, сводящие сложные вещи к простым причинам, надо воспринимать с осторожностью, так же как и заявления, превращающие сложный спектр взглядов в искусственное бинарное противопоставление. Попытки представить в ложном свете позиции оппонентов должны отбрасываться сразу как негодные. Бремя доказательства любого утверждения лежит на его авторе, и подходы, основанные на уничижительных отзывах об оппонентах, ничего не доказывают.
• Человеческие факторы: Какие предубеждения могут играть роль в разнице мнений? Никто из нас не свободен от эпизодов мотивированного суждения или подтверждения предвзятости. Необходимо в каждом случае разобраться, является ли позиция разумной или идеологически мотивированной. Не выдвигается ли аргумент на основе предвзято подобранной информации, чтобы поддержать частную точку зрения? Каждый из нас во многих отношениях является образчиком ненадежного повествователя; если представленные свидетельства являются субъективными или обрывочными, то в этом случае мы не можем не считаться с возможностью аберрации восприятия или памяти у говорящего.
• Источники: Откуда взята информация? Взята ли она из надежного верифицируемого источника? Нельзя всерьез относиться к информации, если ее происхождение невозможно проследить до надежного источника. Информация, которую мы получаем, часто формируется под воздействием нашей эхокамеры или идеологии. Нам надо взять на себя труд определить, является ли информация правдивой или просто соответствующей тому, что мы хотели услышать. Отрывочные сведения для определения их ценности подлежат самой строгой проверке. Тот факт, что существует множество конкурирующих мнений, не означает, что каждое из этих мнений в равной мере разумно обосновано.
• Представление в количественной форме: Можно ли представить данное утверждение в количественной форме? Если информация представлена в числовой форме, то чрезвычайно важен контекст этой числовой информации. Статистика полезна, но ее можно использовать с целью манипуляции неискушенными людьми или для введения их в заблуждение. Надо непременно помнить о разнице между абсолютным и относительным риском и всегда сравнивать только однородные величины. И, разумеется, не следует забывать золотое правило: корреляция не подразумевает причинно-следственной связи.
• Наука: Является ли утверждение проверяемым? Можно ли его сфальсифицировать — по крайней мере в принципе? Если утверждение производит впечатление научной гипотезы, то основана ли она на достойной внимания работе — или является образчиком карго-культа от науки? Если представлены научные данные, то отражают ли они согласованный взгляд — или это просто вырванные из контекста и тенденциозно подобранные факты? Являются ли подкрепляющие данные достаточно надежными и приводят ли они к представленному выводу? Если данные лучше объясняются иной гипотезой с меньшим числом посылок и условий, то следует вспомнить о бритве Оккама.

Это достаточно полезный набор вопросов, которые следует задать, познакомившись с новой идеей. Однако нет более важных объектов для критики, чем наши собственные идеи. Для того чтобы мыслить, как мыслит ученый, мы должны добровольно руководствоваться доказательствами и разумными суждениями, признавать ошибки и исправлять их. Следует принять, что все выводы и положения являются временными и подлежат изменению в свете новой информации. Это нелегко — как мы уже видели, мы настолько привязаны к собственным убеждениям, что подчас воспринимаем критику своих взглядов как личные нападки. Это порок, и с ним следует изо всех сил бороться.

Нас определяют вовсе не наши идеи. Они часто бывают ошибочными, и нет никакого стыда в том, чтобы усваивать новую информацию. Поступать так — похвально, а вот нежелание менять свои суждения, когда того требуют доказательства и факты, достойно всяческого порицания. Но мы, разумеется, не должны с легкостью отказываться от своего мнения, если для этого нет никаких серьезных оснований, — ведь постулаты, формирующиеся в спешке, часто бывают неверными. Так что воздерживаться от скоропалительных выводов — это нормально. Неопределенность неприятна, но надо научиться справляться с ней. Как сказал однажды Бертран Рассел, "пока люди не научатся удерживаться от суждений при отсутствии доказательств, они будут вечно сбиваться с пути самоуверенными пророками, и вполне вероятно, что их вождями станут либо невежественные фанатики, либо бесчестные шарлатаны. Терпеть неопределенность трудно, но трудно следовать и другим добродетелям".

Надо отметить еще одну важную вещь: скептицизм не следует путать с дешевым цинизмом. Скептицизм — не рефлекторная реакция типа "я сомневаюсь в этом", а скорее осмысленная фраза: "Почему мы так думаем?" Скептицизм — это открытый процесс, порождающий и стимулирующий дискуссию и взаимопонимание, а не средство их прекратить или уничтожить. Многие писатели и телеведущие, выставляющие себя "скептиками" в таких темах, как, к примеру, изменение климата или вакцинация, на самом деле сознательно и расчетливо подменяют понятия. Скептицизм требует, чтобы все утверждения считались недоказанными до того, как они будут подтверждены или опровергнуты. Отрицание же, напротив, является упрямым отказом принимать то, что уже давно и убедительно доказано. Самопровозглашенные "скептики", противостоящие единодушному научному консенсусу, являются на самом деле чистопробными отрицателями, которые целенаправленно и обдуманно отказываются принимать неопровержимые доказательства, не согласующиеся с их позицией.

Я совершил бы непростительный грех, если бы оставил читателя в убеждении, будто наука существует только для того, чтобы опровергать вздор и бессмыслицу и расстраивать планы коварных шарлатанов. Конечно же, нет! Наука — это нечто неизмеримо большее; научный поиск — это горящий факел, разгоняющий своим светом тьму невежества и страха. Вселенная, в которой мы обитаем, намного более удивительна, чем та, которую мог бы придумать самый талантливый из фантастов. Возьмем, скажем, необходимые для жизни химические элементы: углерод, кислород, азот. Знание о том, что атомы этих элементов могли образоваться только в недрах массивных звезд, приводит к неизбежному выводу: атомы, составляющие нас, образовались миллиарды лет назад в термоядерном сердце взорвавшейся звезды и были выброшены на огромные расстояния в бескрайнюю вселенную. Мы — в буквальном смысле — порождения звездной пыли, явившиеся в мир из пепла сверхмассивных звезд. Разумная мысль не может душить и глушить; наоборот, именно она делает возможными открытия, о которых мы прежде не могли и мечтать, и именно мысль — то единственное, что стоит между нами и вечным мраком невежества.