Михаил Игнатьев и Пелагея Александрова-Игнатьева: Кулинарный роман
Это рассказ о трагической судьбе из прошлого – русского, советского. Да, просто – нашего. И был бы он типичным очерком этого непростого времени, если бы не одна особенность. Его главные герои известны всем людям, интересующимся историей нашей кухни. Но вот ни их портретов, ни многих деталей жизни никто из читателей не видел и не встречал. Итак, Пелагея Александрова-Игнатьева и Михаил Игнатьев. Авторы бессмертной книги и учебника нашей кулинарии… Неизвестные страницы жизни.
Судьба иногда преподносит удивительные подарки. Занимаясь прошлым русской гастрономии, мы, конечно, не могли пройти мимо хроники этой семьи. В нашей работе "Непридуманная история русской кухни" ей посвящена целая глава – "Кухня, любовь и революция". Действительно все смешалось в этой истории, которая лишь по стечению обстоятельств не стала сюжетом для романа. И вот спустя три года после выхода книги, поисков в библиотеках и разговоров с ветеранами, я встретился с тем, кто может внести ясность. Это – правнучка Михаила Александровича Игнатьева. Именно ее интервью и архивные материалы и раскрыли многие загадки семьи, а вместе с тем и нашей кулинарной истории.
А для начала – их фотография. Она, как все последующие, никогда и нигде не публиковалась ранее. Вот она картина счастливого времени, когда профессиональный успех совмещался с радостью и любовью. Это снимок начала 1900-х годов.
А началась вся эта история гораздо раньше. Я не устаю удивляться, как все-таки совпадают биографии многих известных людей. Тех, кто собственными силами и талантом пробился к вершинам. Тех, кто начинал с самого, казалось бы, низа!
Михаил родился в простой крестьянской семье. Какая типичная фраза, неправда ли? Только не надо забывать, что это был 1850-й год. И был он обычным крепостным мальчишкой, которого ждала привычная судьба. Но посчастливилось – попал в гимназию в Воронеже. Уже тогда проявил недюжинные способности – сохранилась даже пара похвальных листов. "Дан сей похвальный лист ученику IV класса Воронежской губернской гимназии Игнатьеву Михаилу за благонравие и показанные в продолжение истекшего учебного года и при частных испытаниях отличные успехи".
После гимназии приезжает в Санкт-Петербург, где поступает в Медико-хирургическую академию. Оканчивает ее с отличием. Многие прочили ему прекрасную научную карьеру в области химии, к которой он проявлял подлинный интерес.
Но вспыхнувшая русско-турецкая война резко изменила его, казалось бы, размеренную жизнь. Оставив все занятия, он добровольцем вступает в действующую армию, в составе которой проходит всю балканскую кампанию. При этом, будучи одновременно прикомандированным к штату Медико-хирургической академии, он старался совмещать науку и практику. Уже в 1877 году, урывая минуты от отдыха, написал свои первые научные статьи, получившие высокую оценку коллег. Впрочем, отличается и в чисто практических делах.
Дело в том, что тогда артиллерийские орудия перемешались гужевым транспортом. Но в условиях пересеченной местности, а то и гор (Шипкинский перевал) лошади просто сбивали в кровь копыта. Многие из них не могли продолжать движение – ноги болели, нагноились. Животные и стоять-то не всегда могли, не то, что орудия и обозы тянуть вверх. Игнатьев предложил простое и эффективное средство. Освободив от поклажи, всех лошадей загнали в быструю горную реку, так чтобы лишь слегка прикрыть водой копыта. Решение оказалось удачным – раны и потертости были промыты и начали постепенно заживать. Лошадей выгоняли на берег, они грелись, - потом процедура повторялась вновь и вновь. И войска шли дальше…
Вскоре после окончания войны М.Игнатьев защищает диссертацию, получив звание магистра ветеринарных наук. Его интересы теперь полностью сконцентрированы на ветеринарном контроле, в частности, при забое скота и его продаже. Он становится главным санитарным врачем при городской скотобойне Санкт-Петербурга. Кстати и поселился Игнатьев – там же на Забалканском проспекте (ныне – Московский) рядом с бойнями. Лишь буквально в 1980-е годы там снесли маленький двухэтажный домик, в котором жила семья. В нем было 6-7 комнат, где помимо Игнатьевых жили и няни, гувернантки.
Личная жизнь ученого складывается непросто. К тому времени он женат на Аделаиде Казимирской. У них трое детей – Александр, Дмитрий и Федор. Но что-то, видимо, неладно в семье. Впрочем, уйдя в работу и преподавательскую деятельность, Игнатьев находит там отдушину для себя.
А работы было немало. В 1890-е годы помимо службы на бойнях он активно читает лекции в университете, на различных поварских курсах, школах кулинарного мастерства. В 1893 году вблизи Казанского собора открывается кулинарная школа Веры Ивановны Гунст. Михаил Александрович принимает участие в организации учебы. Именно во время таких занятий он и знакомится с молодой преподавательницей кулинарии Пелагеей, ставшей вскоре спутницей его жизни. Но официально их брак был оформлен лишь в 1900-м году
Итак, ему за сорок. А новой жене Пелагее чуть больше 20 лет. Судьба ее – тоже непроста. Сама она воспитывалась в Детском приюте принца Ольденбургского. Мать умерла, когда девочке было 8 лет. Через некоторое время отец устраивает ее в приют. А вскоре умирает и сам. Окончив гимназию, девушка устраивается на кулинарные курсы…
Свидетельство о рождении. "… у С.-Петербургского мещанина Павла Александрова и жены его Пелагеи Петровой, обоих первобрачных и православных, дочь Пелагея родилась Шестаго и крещена Тринадцатого числа Августа Тысяча восемьсот семьдесят второго года"
Ко времени знакомства (может быть, и с помощью Михаила Александровича) она уже опубликовала несколько своих лекций в рамках Практических курсов поварского искусства, прочитанных ученицам Императорского Женского патриотического общества. Но лишь с 1902 года она печатает их под той (уже общей с мужем) фамилией, которая навсегда вошла в историю русской кулинарии - П. П. Александрова-Игнатьева.
По сути дела, книги Пелагеи Павловны значили для нашей гастрономической культуры не меньше, если не больше творчества Е.Молоховец. С высоты сегодняшнего дня мы можем смело сказать: работы Александровой-Игнатьевой стали новой важной ступенью в развитии русской кулинарии. При этом они продолжали одну из центральных идей нашей поварской мысли: гастрономия для повседневной жизни домашних хозяек, а не для дворцовых приемов.
Почти во всех выпускаемых кулинарных книжках, - пишет обозреватель журнала "Наша пища" (1893), - "главная цель – дать 1000, 2000, 2100, 2400 и т.д. рецептов. Каких – это все равно. О том же, чтобы кто-нибудь из составителей имел в виду сознательное отношение к приготовлению кушаний, провел бы какую-нибудь систему, нет и помина. Это, впрочем, и понятно: человек, получивший хорошее образование и, следовательно, такой, который мог бы провести сознательное отношение к процессам приготовления кушаний – в повара не пойдет".
Как я уже упомянул, П.Александрова еще до замужества публиковала свои лекции – они регулярно выходили в Санкт-Петербурге в типографии Муллера и Богельмана. А в 1899 году вышел главный труд ее жизни – книга "Практические основы кулинарного искусства: Руководство для кулинарных школ и для самообучения".
Самое главное отличие книги от работ предшествующих авторов - Молоховец, Авдеевой, Степанова и др. в то, что она – не перечень рецептов, а учебник. В ней нет сотен рецептов приготовления разнообразных блюд (хотя их список весьма внушителен). Главное на чем, сосредоточивается автор – это освоение приемов обработки продуктов, типовых поварских способов готовки.
Александрова-Игнатьева может быть впервые в нашей кулинарии пытается сбросить с нее некий покров тайного знания – удела избранных специалистов. Нет, говорит она, кухня – это наука, которой может научиться любая неленивая хозяйка. "Мальчику, отданному в учение на кухню к повару, последний не преподает в системе общих правил приготовления мяса, рыбы и проч. И не объясняет, почему нужно делать известное блюдо так, а не иначе, а показывает только саму технику приготовления. Вследствие такого неумелого обучения у поваров очень развита скрытность, т.е. если какой-нибудь из них умеет особенно и лучше других приготовлять известное блюдо, то он никогда не поделится своим секретом с товарищем".
И здесь важно понять, что Пелагея Павловна не просто повар, а еще и педагог, преподаватель кулинарного мастерства. Этим и объясняется ее страстное желание донести до читателя саму суть кулинарии, а не какие-то отдельные блюда. Может быть и яркие, но в отрыве от общего понимания процесса, являющиеся лишь вырванными из контекста картинками.
Бурное начало XX века надломило судьбы многих семей в России. Раскол проходил между самыми близкими родственниками. Не избежали этой участи и Игнатьевы. Глава семейства Михаил Александрович к 1905 году уже весьма заметная фигура - директор Первой практической школы ветеринарных искусств и домоводства, основатель первой в России станции микроскопического исследования мяса и Городского мясного патологического музея. В соответствии с табелью о рангах, он чиновник по особым поручениям 5-го класса (статский советник, - промежуточный чин, находящийся между полковником и генерал-майором в военной иерархии). Впрочем, по воспоминаниям современников, он никогда не был почитателем должностей и званий, и не отличался чиновничьим складом характера.
А вот на следующей фотографии - уже примерно 1910 год - Игнатьев в другой парадной форме. С обшлагами и позументами,отныне он - действительный статский советник. Это звание (которое он получил в 1908 году) соответствовало генералу в военной службе и давало потомственное дворянство.
М.А.Игнатьев
У Михаила Александровича растут сыновья от первого брака – Александр, Дмитрий и Федор. Привычный конфликт отцов и детей приобретает в этой семье новый характер. Дух вольнодумства и свободомыслия, характерный для ученой среды, в которой воспитывались дети, дал неожиданные всходы. С начала 1900-х годов Александр Игнатьев – один из активных участников революционного движения. Вскоре, бросив учебу, он становится членом Боевой технической группы – своего рода "спецназа" большевистского движения, занимающегося вооруженными акциями, нападениями на банки, транспортировкой взрывчатки и оружия. "Это был настоящий, прирожденный боевик. Именно такие люди нужны были для той новой работы, которую мы развертывали с начала 1905 года", - писал о нем в своих воспоминаниях ветеран РСДРП Н.Е.Буренин.
Нельзя сказать, что родители не догадывались о деятельности сына. Их имение Ах-Ярве в Финляндии стало приютом для многих Сашиных коллег-боевиков. Там тайно складировалось оружие, динамит, предназначенные для перевозки в другие города.
В центре Михаил Игнатьев (в фуражке) и Пелагея Павловна. Верхний ряд – сыновья М.Игнатьева - Александр, Дмитрий и Федор. Нижний ряд – их дети от брака с Пелагеей – Миша, Варвара и Павел. Справа и слева – 2 нянюшки и 2 гувернантки (фото ~ 1906 года)
Но, конечно, старшие Игнатьевы явно не были посвящены во все партийные секреты. Тот же старый большевик Н.Буренин (кстати, предисловие к его мемуарам написал Максим Горький) вспоминал и вовсе анекдотический случай. В мясном патологическом музее работала художница Афанасия Леонидовна Шмидт (подпольная кличка – "Фаня Беленькая").
Так вот эта "Фаня" весьма искусно делала муляжи различных окороков. Но, как оказалось, в эти же муляжи "Фаня" очень ловко прятала документы и оружие. Однажды ей принесли револьвер, который был спрятан в модель окорока ветчины. Когда впоследствии отбирали экспонаты для выставки в Дрездене, М.А.Игнатьев, ничего не знавший о револьвере, взял в руки окорок и пришел в восторг: "Ведь и по весу он совершенно верен, дайте-ка весы!" Весы подали, и оказалось, что муляж по весу равен настоящему окороку.
"Фаня" очень смутилась и забеспокоилась, пытаясь доказать, что муляж еще не готов, что его надо исправить. Но уговоры не подействовали. В ее отсутствие окорок запаковали в ящик и отправили на выставку в Дрезден. Удивительно, что экспонат, пробыв положенное время на экспозиции, возвратился обратно, вместе с помещенным в него револьвером. Этот "окорок" хранился в советские годы в Музее Великой Октябрьской социалистической революции в Ленинграде...