Что мы видим, когда читаем
Прежде чем написать свою книгу, Питер Менделсунд оформил около шестисот чужих – в американском издательском мире он известен в первую очередь как первоклассный дизайнер. "Что мы видим, когда читаем" – попытка разобраться в механизмах работы воображения, проследить, как память формирует художественный образ и зафиксировать переходный момент, когда авторский вымысел становится самостоятельным объектом воспоминаний читателя. На русском книга выходит в издательстве Corpus в переводе Любови Трониной.
Попытка продать журнальную статью по цене книги – так это выглядит поначалу. Минимум текста, максимум иллюстраций, щедрые интервалы между абзацами. Иногда содержание страницы и вовсе ограничивается одним словом, вбитым посередине. "Парень от души подурачился и хочет, чтобы я за это еще и заплатил", – может подумать условный читатель, стоя у полок с новинками. И окажется неправ.
"Что мы видим, когда читаем" Питера Менделсунда – именно полнокровная книга, где картинки служат вещественными доказательствами каждой отдельно взятой мысли. Текст без изображений в данном случае потерял бы наглядность и убедительность, стал бы, с одной стороны, умозрительным, а с другой, слишком плотным, трудным для восприятия. И поскольку за любым словом мы все равно видим в первую очередь визуальный образ, то вообще трудно сказать, что здесь первично, что важнее: "читать" изображения, приведенные Менделсундом, в конечном счете не менее интересно, чем следить за ходом его мысли.
"Мне случалось видеть мир лишенным символического измерения. Такие состояния посещают меня внезапно, и я вдруг четко осознаю свое положение на местности и необычайно ясно вижу геометрию пространства. Внезапно мир начинает казаться чисто оптическим явлением – это лишь игра света и его лучей, – я теперь даже не фотограф, я фотокамера. Временная последовательность событий представляется сомнительной, а фрагменты, из которых слагается мир, существуют независимо от моей психики или самосознания, они просто присутствуют как данность. Нет, я не безучастен, не бесчувствен, скорее нахожусь в некой труднообъяснимой предсознательной позиции".
Иные абзацы перечитываешь по нескольку раз, чтобы убедиться: да, ты все правильно понял, вы с автором действительно в этот самый момент рассматриваете одно и то же явление. Что, впрочем, только усиливает удовольствие от чтения, в некотором смысле превращает его в акт телепатии.
Хотя чтение, если разобраться, и есть самая настоящая телепатия. Приведем наглядный пример. Представьте себе пустую спасательную шлюпку, дрейфующую в открытом море. На дне шлюпки лежит ружье с дымящимся стволом, в воздухе висит эхо недавнего выстрела, больше ничего и никого, кругом лишь темная вода. Представили? Мы с вами даже не знакомы, но прямо сейчас видим приблизительно одно и то же.
Основная идея книги кому-то может показаться чуть ли не абсурдной: человек, о котором я, допустим, никогда не слышал, берется рассказать мне, что именно происходит у меня в голове во время чтения.
Вроде бы и знать это ни к чему – какие-то процессы там в любом случае идут и, если я продолжаю покупать книги, наверное, меня в целом всё устраивает. Более того, мне трудно поверить в существование хоть сколько-нибудь сложившихся алгоритмов для выявления и систематизации этих самых процессов – все мы читаем с разными целями, с различной степенью вовлеченности и т. д.
Питер Менделсунд, скорее всего, сломает персональную систему координат каждого, кто решится прочесть его книгу – а прочесть ее, вне всяких сомнений, стоит. Ведь конечная цель здесь – не разрушение как таковое, а попытка избавиться от лишних перегородок, сужающих пространство, препятствующих общению с текстами, а значит, и с авторами этих самых текстов.