Интервью. Как появился комикс "Здесь"

— Давайте поговорим о контексте, в котором появилась оригинальная короткая версия "Здесь". Это был конец 80-х, да? Чем вы тогда занимались?

— Работал в анимационной студии, ничего сложного там не делал, красил рисунки. Помню, я пошёл на лекцию Арта Шпигельмана (Автор комикса "Маус", получивший за него Пулитцеровскую премию. — Прим. ред.), он рассказывал об истории комиксов. Кроме прочего, он сказал, что комиксы — это как нарративные диаграммы. Я задумался о структуре комиксов. Потом я пошёл к себе домой — я тогда только переехал в новую квартиру — и стал смотреть в угол комнаты и задумался о том, кто жил в ней до меня. Мне пришло в голову сделать такой комикс, который был бы разделён на две половины, и в одной половине было бы видно, как время в комнате идёт вперёд, а в другой — назад. Я начал делать наброски. Через какое-то время ко мне в гости зашёл друг и рассказал о новом программном обеспечении, Windows, в котором всё происходит в разных окнах. Тогда я подумал, что можно сделать интереснее — показать разное время в разных кадрах внутри одной комнаты. Так всё началось.

— И тот комикс вышел в журнале RAW (Экспериментальный журнал комиксов, который выпускал Шпигельман. — Прим. ред.).

— Да, я был его большим поклонником. Надо сказать, что я никогда до этого не делал комиксов. Я обожал RAW, и именно поэтому пошёл на лекцию Шпигельмана. Это был международный журнал, через него американцы узнали европейские комиксы, а потом и японские, ничего похожего на него тогда не выходило. Я читал комиксы в детстве, но никогда не был в них глубоко погружён, а RAW мне открыл глаза. Когда я увидел журнал, я был очень впечатлён, он казался чем-то абсолютно новым, от него веяло свободой и дикой энергией. Я послал Шпигельману свои наброски, а он сказал, что хочет напечатать комикс в журнале. Первый раз в жизни я нарисовал комикс — и сразу попал в RAW.

— Трудно было взять и нарисовать комикс? Или вам помог ваш опыт в анимации?

— Не могу точно сказать. В RAW было очень много удивительных, экспериментальных вещей, а я точно знал, что для "Здесь" я хочу использовать более простой стиль, чтобы всё читалось чётко, как инструкция для стиральной машинки. Я старался не быть излишне экспрессивным в рисунке. Сейчас все работают с компьютерами и идея окон кажется чем-то естественным, тогда нужно было сделать всё чётко, чтобы читатель не запутался. Я не думал, что делаю что-то особенное или высокоинтеллектуальное. Это только потом я узнал, что в комиксах такой приём с кадрами внутри кадра — страшно сложная штука. Шпигельман тогда поехал на конференцию в Бельгию и сказал мне, что все говорили о "Здесь". Потом во Франции вышло какое-то критическое эссе, его автор анализировал комикс. Год за годом комикс перепечатывался — и о нём говорили. Я, кстати, так встретил Криса Вейра: он просто написал мне фанатское письмо вроде "я люблю ваш комикс и еду в Нью-Йорк", и мы подружились. В общем, я не понимал, что сделал что-то важное. Ко мне идея "Здесь" пришла из логического рассуждения о том, как отобразить время на странице. Я не считаю себя автором комиксов. Большинство моих друзей — да, авторы комиксов. Они развивают стиль, держатся его, создают целые вселенные, я же сделал всего несколько комиксов в жизни.

— Как короткая версия "Здесь" выросла в целую книгу?

— После выхода первой версии я в основном занимался детскими книгами. Делал их лет 10, и мне это стало надоедать. Тогда как раз стало появляться много комиксов в формате книги: Крис Вейр, например, выпустил свою книгу, "Джимми Корригана". И я подумал: "Я должен развить „Здесь“ в книгу". Крис познакомил меня с издательством Pantheon, я пришёл к ним, показал оригинальный стрип и сказал, что хочу сделать из него книгу. Это был 2000 год. Потом я столкнулся с трудностями. Работал над комиксом, брал его, откладывал, снова брал и снова откладывал. Затем меня позвали во Францию сделать мультфильм — и я отвлёкся на это. У меня заняло годы возвращение к комиксу. Иногда в прессе пишут о "Здесь", что это "книга, работа над которой заняла 25 лет". Но это неправда. На самом деле я был полностью сфокусирован на книге последние три года работы. Один год провёл за исследованиями, а остальное время рисовал. Ещё, когда я работал над книгой, я параллельно работал над цифровой версией, не знаю, видели ли вы её.

— Нет, в России нет цифровой версии.

— О, это вообще отдельная вещь. Там есть анимация, она почти как мультфильм, там есть очень маленькие, еле заметные движения. Но главное, что в цифровой версии происходит — кадры перемешиваются. Это такой ремикс комикса. Я с самого начала знал, что хочу так сделать. Когда я начал работать над книжной версией "Здесь", я уже был в курсе, что есть новые медиа, новые возможности, и нашёл программиста, с которым мы работали. Я воспринимаю цифровую версию как отдельное произведение. От книги, как от объекта, совсем другие ощущения. В любом случае я рад, что закончил книгу. Кстати, скоро будет выставка во Франкфурте — они строят несколько версий комнаты из "Здесь" в полном размере.

—  К слову о комнате, я читал, что она основана на доме, в котором вы выросли. Это правда?

— Первая версия была вдохновлена квартирой в Нью-Йорке, куда я переехал. На самом деле это была просто стандартная гостиная, не конкретное пространство. Это был 1988 год. У меня было много семейных фотографий, я уже тогда использовал их для рисунка. Например, чтобы нарисовать, как кто-то стареет, я использовал фотографии своих родственников. Но потом я решил сделать большую книгу. И мне было страшновато использовать семейный дом — ведь тогда мне пришлось бы поместить себя в комикс, а мне очень не хотелось в нём быть. Я принялся за исследование и понял, что о месте, где я вырос, я уже знаю много всего. Оно недалеко от Нью-Йорка, где-то 45 минут езды на машине. Я начал изучать историю и понял, что очень нужно реальное место, чтобы у комикса была глубина. Я читал газеты, какие-то старые записи, в общем, всё, что мог найти. Я даже получил членство Публичной библиотеки Манхэттена, у меня там был маленький офис. Ходил в их архивы, смотрел на фотографии, карты. Даже нашёл лексикон языка индейцев ленапе, который какой-то миссионер записал. Нашёл дневник человека, который жил в городе в XIX веке. Собрал гору источников. Но в комиксе, конечно, использовал лишь часть. Мне не хотелось ничего форсировать, я думал о том, что книга должна быть о маленьких моментах. Мне не хотелось, знаете, прыгать по всем напрашивающимся историческим моментам, типа "окей, а сейчас у нас гражданская война, а сейчас ещё что-то". Я же работал со всем временем, так что всё должно быть лёгким и естественным, поэтому я решил сконцентрироваться на маленьких, крохотных моментах, которые проходят мимо, которые мы не замечаем, никто их не записывает — а они важные. Наконец, моя собственная семья начала становиться частью комикса. Незадолго до того, как я начал работать над исследованием для книги, мои мать и отец умерли, я съехал из семейного дома и продал его. Я взял все фото с собой, чтобы посмотреть на них повнимательнее. Мой отец снимал много домашних фильмов — их я тоже смотрел. Так вот, комната в комиксе — это не совсем комната из моего дома. Это, скорее, сцена, её театральная версия. Такой образ идеальной гостиной. Мне хотелось, например, чтобы на одной стороне было окно, а на другой — камин.

— Я, кстати, не знал, что вы басист Liquid Liquid (Группа из 80-х, в которой играл Макгуайр. — Прим. ред.). Может это странно, но я вижу что-то общее между вашими угловатыми бас-партиями и структурой "Здесь". Как думаете, есть что-то общее между ритмом музыки и ритмом комикса?

— Думаю, да. Я никогда раньше не делал книг на 300 страниц. Было трудно к этому подступиться. Я долго пытался придумать какую-то структуру, и всё было завязано на сценарии. Мне казалось, что должна быть какая-то история с главным героем, за которым читатель следил бы и мог бы ему сопереживать. В какой-то момент я понял, что это слишком отличается от оригинала — там же просто был странный внутренний ритм, и всё. Я распечатал все страницы, которые нарисовал, повесил на стены своей студии — и начал всё резать и переставлять местами. В итоге ритм книги стал более музыкальным. Забавно: когда я говорю о музыке, я часто говорю в терминах живописи, а когда говорю о комиксе — часто мыслю как музыкант. Я знал, что в "Здесь" есть внутренний ритм, и смотрел на комикс как на музыку: вот тут нужно помедленнее, а вот тут добавить ритм, все кадры были как маленькие музыкальные фразы. Текст комикса я воспринял как поэзию, а кадры — как музыку. Вот тогда всё заработало.

— "Здесь" держится на том, как комиксы работают со временем. Как вам кажется, отношение комиксов и времени уникальное? Или есть похожие формы искусства?

— Комиксы основаны на времени. Я работал с кино, оно тоже основано на времени, и с музыкой — она тоже. Но у комиксов есть сильные стороны, которых нет у этих двух. Музыка и кино движутся в реальном времени, а в комиксах это движение можно сломать. Ты, например, совершенно не обязан читать комиксы линейно. Возвращаясь к тому, что говорил Шпигельман: комикс — это диаграмма. Ты можешь двигаться по ней в любом направлении. В этом есть что-то очень свободное и интересное. "Здесь" не сработал бы как фильм, это именно комикс. Из оригинального комикса кто-то однажды сделал короткометражный фильм: я тогда хорошо понял, почему это не работает. Это было так странно: медленно открывается окно, потом закрывается, потом следующий кадр — и ты не можешь контролировать ход событий. В комиксе глаз может двигаться по странице как угодно. Ещё, кстати, я хотел максимально уважительно отнестись к формату книги: поэтому я придумал поместить комнату на разворот двух страниц, и угол комнаты поместить в угол между страницами, там, где корешок.

— "Здесь", с одной стороны, очень структурная, формалистская работа, с другой, очень личная и эмоциональная. Как думаете, есть какой-то конфликт между этими двумя качествами?

— Первая версия "Здесь" — это действительно упражнение в форме. Про вторую я точно знал, что она должна быть более эмоциональной. Мои родители умерли, моя сестра умерла — и это сообщало определённый тон комиксу. Я думал о том, как быстро пропадают жизни в большом потоке времени. Это эмоциональное состояние задало тон книге. В то же время я переживал, что никто не почувствует никаких эмоций, потому что нет главного персонажа, к которому можно привязаться. Первый незнакомый человек, от которого я получил отзыв о книге, был репортёром New York Times, она сказала мне: "Ваша книга тронула меня". Это было очень здорово, услышать такое от непредвзятого читателя.

— Вскоре после того как "Здесь" вышла в виде книги, вы сделали обложку для The New Yorker с похожей идеей: там тоже отдельные кадры и показаны разные временные периоды. Это было странно использовать тот приём, который вы использовали для личной истории, для такой функциональной вещи, как обложка журнала?

— Это произошло почти случайно. Я говорил с редактором The New Yorker, потому что я часто рисую для них обложки — и просто предлагал какие-то идеи. И на одну из идей он сказал: "О, это как обложка в стиле „Здесь“?" А я вообще ни о чём таком не думал! (Смеётся.) Тогда я решил это сделать. Подумал, что это хороший способ привлечь внимание к книге. The New Yorker не очень любят рекламировать работы своих авторов. Потом арт-директор The New Yorker сказала мне: "У нас выходит номер о технологиях, может, сделаешь что-нибудь?" И я придумал этого парня, который держит маленькое устройство, что-то вроде переносной машины времени. В итоге реклама всё равно получилась: на сайте The New Yorker есть разговор со мной об этой обложке, который плавно переходит в разговор о "Здесь" и цифровой версии комикса. Стилистически обложка всё-таки немного отличается от комикса. Все страницы "Здесь" нарисованы вручную карандашом и покрашены акварелью. А обложку The New Yorker я нарисовал в своём компьютере в Illustrator, она очень плоская и функциональная.

— Вы ещё и игрушки делали. Если я не ошибаюсь, в последнее время ваши игрушки снова стали продаваться — их, если можно так сказать, переиздают. Как вы вообще начали их делать?

— В моей жизни есть много странных петель. Вещи повторяются. Когда я был в школе, я изучал скульптуру — и игрушки появились из моих скульптур. Я просто делал маленькие версии скульптур, как-то раз показал одному из знакомых, а он предложил делать из них игрушки. Встретил людей, которые занимались производством игрушек, и в итоге они начали продаваться, в основном в музеях. Потом я несколько лет этим занимался — и подумал, что хватит, и забросил. Недавно мне позвонил знакомый и сказал: "Видел твою игрушку из 1990 года, мы хотим её снова выпустить". Это была моя первая игрушка, головоломка, её выпустила в прошлом году какая-то компания в Бруклине. Кстати, музыку Liquid Liquid тоже снова переиздали. В августе лейбл из Калифорнии выпустил все оригинальные синглы на виниле. Всё ходит по кругу. Мы не играем годами, потом нас вдруг переиздают, появляется интерес, мы отправляемся в тур, потом на время забываем об этом и я занимаюсь чем-то другим, потом нас снова переиздают. И с каждым новым переизданием интерес всё больше! Мы не так давно играли у Джимми Фэллона, такого никогда не было, когда мы начинали. Ещё мы играли в "Мэдисон-сквер-гарден" с LCD Soundsystem, это был огромный концерт, на него пришли тысячи людей. Безумие! До этого мы играли только в маленьких клубах.

—Вы работали в таком количестве разных медиумов: игрушки, кино, комиксы, книги, музыка и так далее. Как вам кажется, между всеми этими вещами есть связь?

—Раньше я думал, что её нет. Вот вы сказали, что не знали, что я играю в Liquid Liquid… Люди знают меня благодаря разным вещам. Недавно была выставка в Швейцарии, где все мои занятия наконец собрали в одном месте. Это было в музее в Люцерне. Тогда я увидел, что всё имеет смысл: вот игрушки, вот скульптуры, вот музыка, вот что-то интерактивное, что я делал для какой-то японской компании — всё связано. Только недавно, когда я начал давать интервью в связи с "Здесь", я могу наконец об этой связи говорить. У меня есть разные странные предложения, связанные с "Здесь". Знаете, например, Oculus Rift? Один продюсер из Голливуда предложил мне сделать версию комикса в виртуальной реальности — это очень интересно. Ещё один дирижёр предложил сделать такое: проецировать комикс на стену, чтобы при этом оркестр исполнял симфонию. Но я не хочу застревать в "Здесь" навсегда. Я уехал из студии, где я работал над "Здесь", и начал с чистого листа: делаю скульптуры и даже звуковые скульптуры. Хочу сделать что-нибудь новое. Впрочем, каждый раз, когда я берусь за что-то новое, это всё равно оказывается связано со старым. Например, звуковые скульптуры используют реальное пространство, а "Здесь" работает с воображаемым пространством. Я просто хочу продолжать экспериментировать. У меня, кстати, есть идея большой книги, но я даже не уверен, что это будет: комикс или прозаический текст. Всё ещё пытаюсь понять, что буду делать.