Джонатан Франзен, "Перекрестки"
Писатель и переводчик Сергей Кумыш делится самыми ожидаемыми, по его мнению, книгами весны и объясняет, почему они так созвучны текущему моменту, когда сомнения и страхи — ощущения уже чуть ли не будничные.
Тот факт, что он [роман Джонатана Франзена "Перекрестки"] выходит в переводе на русский именно сейчас, кажется едва ли не провидческим. Действие разворачивается в начале 1970-х — прошлом, с одной стороны, кажущемся безнадежно далеким, а с другой, по ряду объективных причин, отраженных в том числе в книге Франзена, наводящем на мысли о том, что мировая история в эти самые дни, недели, месяцы переживает схожий виток.
Герои Франзена неизменно и горячи, и холодны. Да, их психическое равновесие подчас может вызывать сомнения, секс для них зачастую форма отчаяния. Они вытворяют какие-то дикости (я не перечитывал "Свободу" с момента ее выхода, но, например, эпизод с Джоуи и обручальным кольцом мне не забыть, по всей видимости, никогда; кто читал, понимает, о чем я), которые при этом как раз таки и делают их живыми, настоящими, небезразличными, неравнодушными людьми. Герои Франзена, неважно, живут они в безусловном сегодня или условном позавчера, — наша надежда на то, что не все еще потеряно, наш реальный шанс на будущее.
В фокусе "Перекрестков" — два поколения семьи Хильдебрандт, живущей в Нью-Проспекте, вымышленном пригороде Чикаго. Как и всегда у Франзена, во взаимоотношениях отцов и детей совершенно невозможно отследить, определить, кто здесь на самом деле является старшим, кто кого опекает и учит: сын испытывает по отношению к отцу не только сыновнюю, но и отцовскую нежность и отчужденность, дочь думает о матери не столько с дочерней, сколько с материнской досадой и теплотой. Еще никогда у Франзена мысль о семейной любви как абсолюте любви, о семье как малой церкви (пусть и раздираемой изнутри интригами и догматическими распрями) не звучала так ясно.
Франзен, нередко уходивший в интервью от обсуждений собственной религиозности (впрочем, на прямые вопросы отвечавший неизменным "да") и практически не касавшийся в своих предыдущих романах религиозной тематики (исключение составляет его ранний роман Strong Motion, не переведенный на русский язык), написал книгу, христианскую до мозга костей. "Когда Иисус говорит нам подставить другую щеку, что Он на самом деле имеет в виду? Что тот, кто нас обижает, закоренелый негодяй и надо с этим смириться? Или же Он напоминает нам, что это человек, такой же, как и мы сами, и этот человек так же чувствует боль? Я понимаю, это трудно осмыслить, но всегда можно взглянуть на вещи с такой точки зрения, и я считаю, нам всем следует к этому стремиться". Доктрину можно построить уже на одном этом усеченном абзаце. Автором и издателем было заявлено, что "Перекрестки" — первая книга трилогии "Ключ ко всем мифологиям" (впрочем, Франзен предпочитает слово "трио": следующие два романа станут формальным, хронологическим продолжением истории семьи Хильдебрандт, однако же будут самостоятельными произведениями). Эту идею Франзен вынашивал последние лет тридцать. Первоначально семейной сагой на 1500–2000 страниц должен был стать роман, из которого выросли "Поправки", самая известная на сегодняшний день книга Франзена, а главным ее героем должен был стать Энди Эберант, в итоге вычтенный из рукописи и на долгие годы отправленный в ящик рабочего стола, чтобы 14 лет спустя, сменив имя, перекочевать в "Безгрешность". То есть, строго говоря, ключом ко всем мифологиям (во всяком случае, персональным авторским мифологиям) наследие Франзена уже является в сумме.