Том о Джерри
Рецензию можно было начать с того, что адаптация на русский язык единственного в мире комикса о Холокосте "Маус", за который автор, американский художник Арт Шпигельман получил Пулитцеровскую премию по литературе, очень странна. Однако это разрушит интригу и едва ли подвигнет вас прочесть отзыв до конца. Поэтому перемотаем.
Основанное в декабре 2008 года Варей Горностаевой и Сергеем Пархоменко издательство "Корпус" публикует невероятно красивые книги. Чего только стоит подарочное издание "1913: Год отсчета"! Ради владения экземпляром рецензент, несомненно, согласится даже на ряд бесплатных статей. Приятный дизайн обложек, тряпичные переплеты и плотные (глянцевые — в зависимости от случая) страницы, пахнущие итальянской краской, — все это неопровержимые свидетельства того, что художники "Корпуса" очень любят свою работу и делают ее от души.
Комикс "Маус", на отрисовку которого Шпигельману потребовалось 13 лет, — из их числа. Острое желание приобрести фолиант — почти 300 страниц черно-белых, продуманных до мельчайших элементов иллюстраций — возникает, как только "Маус" попадает в поле зрения. Трагичнейший период мировой истории предстанет перед владельцем книги как на ладони, а от реальности и биографичности описываемого сердце будет биться тише положенного.
В "Маусе" рассказывается о том, как художник Арти, у которого довольно сложные отношения с отцом Владеком, решает нарисовать комикс и в нем поведать миру историю своих прошедших через Аушвиц в годы Второй мировой войны родителей-евреев. Изуродованный концлагерем и послевоенным самоубийством жены Ани, характер Владека становится настоящим испытанием для всех домашних. Бережливый до скупости, вспыльчивый и мнительный отец, в компании которого невозможно находиться долгое время, с неохотой погружается в воспоминания.
Особенность графического романа (сам автор против подобного определения комикса) заключается в том, что представители каждой упомянутой на страницах нации носят соответствующие стереотипным образам маски. Евреи предстают мышами, немцы — котами, поляки — свиньями, а французы — лягушками. Форма государственного правления под кодовым названием "Скотный двор" ("Все животные равны, но некоторые животные равнее других"), увидевшая свет в 1945 году, не выдержала проверки на прочность, "Маус" ("Евреи, несомненно, раса, но не человеческая") теорию только подтверждает.
Поразительна и прорисовка деталей: пересекающиеся свастикой дороги; с инженерной скрупулезностью составленные схемы укрытий и лагерей; перевоплощение евреев в поляков путем появления на их лицах масок свиней; татуировка Владека и, конечно же, вставная новелла "Узник планеты Ад" — навсегда разрушат общепринятые представления о жанре комикса. Впервые презентованный на Международной книжной ярмарке Non/fiction № 15, "Маус" тиражом в 2000 экземпляров разошелся как горячие пирожки в пригородной электричке в морозный день. Комикс был отправлен на допечатку.
За это время в сети разгорелся, мягко говоря, скандал. Около двенадцати разгневанных мужчин почувствовали себя обманутыми и в едином порыве обвинили переводчика с английского Василия Шевченко в использовании возможностей Google и уродовании родного языка. Народ отчаянно сканировал страницы с "безграмотно" сформулированными предложениями и выкладывал их в сеть: "Арти! Иди держать немного, пока я пилю", или "...Я не хотел с ней быть более ближе, но она правда не отпускала меня", или "...Когда моему брату Марку стало 21 год, отец посадил его на голод".
Василий Шевченко устало отбивался от назойливой толпы: "В книге есть несколько уровней языка. Авторская речь — абсолютно нормальный английский. Прямая речь Владека тоже нормальная, поскольку по сюжету он говорит по-польски, хоть в книге это и сделано по-английски. А вот рассказ его — с ошибками. Это язык польского еврея, который очень плохо говорит по-английски, примерно как русские на Брайтон-бич... Это утяжеленный, местами корявый, нарочито неправильный язык, но это все-таки язык".
Подобный прием "искаженного" перевода на русский уже был использован в литературе. Половина романа "Полная иллюминация" американского писателя Джонатана Фоера написана от лица человека, который не знает английского: "то он употребляет слова в невероятном контексте, то сыпет канцеляризмами, полагая, что этого требует эпистолярный слог, то путает времена, то слишком прямолинейно истолковывает значение идиомы". Раздражение, закономерно возникающее во время чтения этой книги (слова "абнормально" и "емкотрудно" навсегда въелись в память), сменяется смехом, а после — восхищением мастерством переводчика, который превратил многократно повторяющиеся ошибки в индивидуальный стиль.
Однако даже после публикации в СМИ интервью с Василием Шевченко количество комментариев от людей, уверенных в том, что переводчик придумал отличную отмазку, не уменьшилось. Возможно потому, что одесский анекдот — как ни старались издатели этого избежать — все-таки кое-где проскальзывает. "Фото не закатывала истерик, не попадала в неприятности... Она была идеальным ребенком, а я — занозой в пальце. У меня не было шансов", — делится Арти воспоминаниями с супругой Франсуаз. Поскольку эта реплика не имеет отношения к рассказу Владека, адаптация ее, если следовать логике переводчика, не должна быть искажена, однако — увы!
Все-таки книге не хватило плавности повествования, которая бы сгладила острые углы, искусственно созданные для сохранения исторической значимости событий. Проблемы перевода, к счастью, не порождают сомнений в том, что проведенная работа поистине эпохальна, а также в желании самостоятельно познакомиться с "Маусом", который, разумеется, не Микки, а вечно преследуемый котом Джерри.