Тот, чье имя нельзя называть

Первое желание после приобретения книги — купить для нее суперобложку, которая скрыла бы характерную челку и усы. Угадываемый силуэт Адольфа Гитлера, казалось, должен вызывать гнев в общественном транспорте. Однако скоро книгу можно было не только не прятать, но и смело выставлять напоказ. Прохожие словно не замечали, что он снова здесь.

Роман немецкого журналиста Тимура Вермеша "Он снова здесь" предлагает смоделировать ситуацию второго пришествия главного злодея XX века. Как и петербургские пенсионеры, современные немцы не признали в потертом временем соотечественнике рейхсканцлера Германии. Очнувшегося на задворках Берлина в 2011 году Адольфа Гитлера принимают за комедийного актера, исполняющего роль 24 часа 7 дней в неделю.

Повествование ведется от первого лица, поэтому читатель невольно смотрит на современный мир глазами Гитлера. Тот на удивление быстро оценил ситуацию, овладел компьютером и мобильным телефоном и стал придумывать план по созданию нового вермахта. Удобное амплуа актера исключало лишние расспросы. Появившегося из ниоткуда фюрера взяло под опеку местное телевидение. Громкие речи руководство и зрители восприняли как ловко придуманные монологи на потеху публике. С первой встречи Гитлер вызывает симпатию. Собеседники ловят каждую фразу, а кто-то уже робко вытягивает руку во вполне определенном жесте.

"— Как у вас нет паспорта? Никакого удостоверения? Неужели это возможно?
— Мне он никогда не требовался.
— Вы были за границей?
— Конечно. В Польше, Франции, Венгрии...
— Ладно, это все внутри ЕС...
— Еще в Советском Союзе.
— И вы въехали туда без паспорта?
Я ненадолго задумался.
— Не могу припомнить, чтобы кто-то у меня о нем спрашивал, — чистосердечно ответил я.
— Странно. А как же Америка? Вам ведь пятьдесят шесть лет, и вы что, ни разу не были в Америке?
— Я всерьез собирался, — недовольно ответил я. — Но меня, к сожалению, остановили".

Вермеш не боится остроумно писать на тему, в которой вряд ли уместен юмор. Читателя, наблюдающего за приключениями Адольфа Гитлера, подстерегает и другая опасность. С каждой новой страницей в книге растет количество карандашных пометок. Механически растаскивая на цитаты приглянувшиеся мысли и изречения, внезапно осознаешь, кому они принадлежат.

Диктатор обличает минусы современной политики, слабость власти, ее уничижительные попытки заигрывания с народом. "В легкой атлетике совершенный бросок копья — превосходное зрелище. А теперь представьте себе, что выходит кто-то вроде Геринга или матроны-канцлерши, которые, кстати, по комплекции похожи как две капли воды. И кому захочется такое видеть?.. Как только политик снимает рубашку, его политике конец". Гитлер уверен, что и семьдесят лет назад, и сейчас Германии необходим сильный руководитель. Вряд ли какой-либо коренной немец станет ему возражать.

Вермеш заставляет не только прислушиваться к герою, но и симпатизировать ему. Современный мир, по мнению фюрера, полон глупости. Взять хотя бы телевидение. Переключая с канала на канал, Гитлер попадает то на кулинарные передачи ("Провидение дало немецкому народу такую великолепную, грандиозную возможность пропаганды, а ее растрачивают на производство луковых колечек"), то на новости ("Казалось, будто получаешь информацию из сердца сумасшедшего дома"), то на бесконечные сериалы ("Всех этих убогих следует скопом засунуть в трудовой лагерь"). "Да, да", — согласно кивает читатель. Он рад, что их мысли сходятся. Старый новый герой нашего времени иронизирует по делу и начинает вызывать еще большее доверие.

То, что Гитлер похож не на истеричного правителя, а на Чарли Чаплина из фильма "Великий диктатор", вполне вписывается в современную картину мира. В ней английские дети думают, что фюрер был тренером футбольной команды, а Аушвиц — название парка развлечений. С другой стороны, недавний соцопрос показал, что большинство австрийцев считают систему правления в 1930-е годы подходящей для общества, а 42 % опрошенных полагают, что "при Гитлере не все было плохо".

В мире, где к фюреру относятся как к полузабытой мифической фигуре, ничто не мешает снова использовать те же пути. Тимур Вермеш дает Гитлеру полноправно властвовать на протяжении почти всего повествования, увлекать за собой читателя, заставляя добропорядочных немцев слушать его речи пусть и в рамках юмористической передачи. Автор словно проверяет, могут ли дети снова пойти за крысоловом. И сомневаться в успехе опыта не приходится.

Во французской комедии "Имя" герой забавы ради говорит друзьям, что хочет назвать сына Адольфом. Те недоумевают и возмущаются, доводя себя практически до истерики. "В мире знают только одного Адольфа", — заявляют они. Тимур Вермеш показывает, что любая шутка легко оборачивается правдой. Возможно, стоит быть осторожнее, столь часто рассуждая о Том, чье имя нельзя называть.