Рекомендуем
Описание
"Истинная жизнь Севастьяна Найта" — первый англоязычный роман Владимира Набокова, оконченный в 1939 году в Париже и два года спустя опубликованный в США. Его лабиринтообразная структура и квазидетективный сюжет предопределили своеобразие последующей прозы Набокова — "Лолиты", "Бледного огня", "Ады" и особенно его последней завершенной книги "Взгляни на арлекинов!". Повествователь, означенный лишь инициалом В., восстанавливает историю жизни собственного сводного брата, покойного писателя Севастьяна Найта (Sebastian Knight), используя воспоминания, устные рассказы и отрывки из его книг. Ускользающая от настойчивых поисков В., истинная жизнь Найта оказывается непосредственно связанной с тайной его имени, с его сочинениями, с законами словесного искусства и с метафизикой Набокова.
Настоящее издание романа сопровождается предисловием, примечаниями и заключительным очерком переводчика.
Сохранены особенности орфографии, пунктуации и транслитерации переводчика.
"У Набокова указательные знаки могут иметь вид безмолвных стрелок, вроде тех, что были мелом начерчены на стенах и воротах старых московских домов и не стирались, казалось, десятилетиями — с тех еще времен, когда казаков было не меньше, чем разбойников. Направление указано (откуда и куда ветер дует), но постороннему неизвестно, что, собственно, искать, неизвестна ценность искомого, неизвестен и самый смысл розысков. Чтение любой книги Набокова можно уподобить экспедиции с восхитительными приключениями по пути к изумительному месту назначения. Но требуются определенные навыки, и знания, и внимание. В важных местах повешены указательные знаки, тонкие и явные, — надломанные веточки, стреловидные предметы, ариаднины паутинные нити, которые следопыт вдруг задевает лбом, флажки и даже нарисованные указующие персты, — но больше всего внимательному читателю помогает опытом приноровленное чутье, потому что при всем разнообразии художества главные черты плана у зрелого Набокова повторяются из книги в книгу. И если, пройдя ее несколько раз из конца в конец (с каждым разом открывая новые клады), наученный опытом читатель станет на возвышенное место и охватит взором все ее пространство, со всеми ее наземными и подземными переходами, то узнает в ней новое изложение все той же философической системы, испытанной этим очередным художественным экспериментом и основанной на той предпосылке, что жизнь подчиняется некоторому осмысленному и правильному рисунку, смысл и правила которого открываются за ее пределом".
— Геннадий Барабтарло